Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

С точки зрения составителя летописи, Днепр является основным местом действия его рассказа, и некоторые из наиболее важных событий, о которых сообщает летопись, действительно произошли там, как, например, массовое крещение жителей Киева примерно в 988 г.. Осознавая, что реки важнее, нежели границы, летописец правильно выделял и подчеркивал одну из характерных особенностей истории русов, которая отличает ее от истории многих других народов и политических образований. Границы были установлены русами и стали защищаться укреплениями только с конца X в.. Но они редко были точно очерчены и, как правило, не обозначались естественными преградами. Вся местность была покрыта густыми лесами и болотами, которые были непроходимы весной и летом. Эти леса и болота простирались сплошным ковром на тысячи километров Восточноевропейской равнины, если не считать того, что к югу от неровной границы, проходящей примерно по 57-й параллели, хвойные леса сменялись смешанными, с хвойными и лиственными деревьями; далее на юг леса редели и иногда расступались перед тем, что русские летописцы называют «чистым полем». В этой дикой местности не было каких бы то ни было центров притяжения, никаких дорог или остатков более древних культур — ничего, сделанного человеческими руками, чтобы облегчить путь или направить его к какому-нибудь полузабытому центру. О Риме, кроме его имени, почти ничего не знали даже книжники, составившие летопись, и, как мы увидим, на Руси существовали весьма приблизительные представления о могуществе и идеологии Римской империи. Объясняя возникновение Киева, составители летописи не могли предложить лучшей легенды, чем рассказ о том, как святой Андрей водрузил крест на холмах, возвышающихся над Киевом. В тексте не говорится, что святой Андрей проповедовал здесь или где-нибудь еще в восточных землях. Он был обыкновенным путешественником, проходившим через эти края.

История о путешествии святого Андрея является, вероятно, довольно поздней добавкой в летописи. Кажется, она была вставлена в существующее уже географическое описание русских земель, причем именно в этом описании мы видим более осмысленную попытку очертить пределы земли русов с помощью указаний на те пути, которые через нее проходили. Летопись близка к тому, чтобы указать центр этих земель, но таким центром является лес, а не город или торговый пункт. Там говорится, что вниз по Днепру можно двигаться к грекам, а в сторону от Днепра, по другим рекам, — к «Варяжскому морю» (Балтийскому морю), и дальше до Рима, а оттуда в Царьград (Константинополь) и, в конце концов, — назад к устью Днепра: «Днѣпръ бо потече из Оковьскаго лѣса, и потечеть на полъдне, а Двина ис того же лѣса потечет, а идеть на полунощье и внидеть в море Варяжьское. Ис того же лѣса потече Волга на въстокъж» [3] Там же. Итак, поскольку в землях русов не указывается никакого исходного пункта, таким пунктом можно считать Оковский лес, который простирался от озера Селигер до верхнего течения Западной Двины и на юго-запад вплоть до реки Каспли. Хотя этот лес и подступал к основному течению больших рек, которые служили жителям страны своего рода географическими ориентирами, его деревья и подлесок образовывали непроходимую чащу, а отдельные его части оставались фактически необжитыми даже в период позднего средневековья. Итак, даже там, где природа обеспечила довольно удобные пути сообщения и своего рода пункты притяжения, лес создавал непреодолимые преграды, препятствуя сосредоточению населения в какой-либо конкретной области.

Нельзя сказать, что тем, кто отправлялся в дальний путь, было легко двигаться по большим рекам. Плоты, каноэ из шкур, челноки, выдолбленные из дерева, давали местным жителям возможность ловить рыбу, преследовать оленя, бобра, дикую птицу и другую дичь, которая собиралась по берегам рек. Но эти средства были плохо приспособлены для переходов на дальние расстояния, особенно если в них находились пассажиры или груз большого объема. Кроме того, существовало немало природных опасностей, подстерегавших того, кто отваживался пуститься в плавание далеко от родных берегов. Это касается даже Волги, которая справедливо рассматривается как один из наиболее значимых водных путей в период позднего средневековья и нового времени. Там нужно было преодолевать многочисленные песчаные отмели, банки и отрезки с сильным течением, а к концу лета уровень воды мог опускаться так низко, что любые суда, за исключением наиболее маленьких и легких, плыли медленно и с большим трудом. Например, только в районе нынешнего Ярославля, где уже в IX в. появилось несколько важных торговых поселений, на Волге было более восьми песчаных отмелей. Такого рода неудобства исчезали весной, когда таяли снега и образовывались притоки, наполнявшие реку и размывавшие ее берега. Во время паводка лодка могла довольно быстро плыть вниз по течению — туда, где, по словам «Повести временных лет», река «вътечеть семьюдесятъ жерелъ» в Каспийское море. [4] Там же. Скорость бурного потока воды грозила новыми опасностями, в особенности маленьким и легким судам, так что широкий разлив воды и отсутствие вех делали плавание весьма сложным для тех мореходов, кто был незнаком с местностью. Кроме того, обратный путь вверх по реке, приходившийся на тот сезон, когда спадали вешние воды, был связан с преодолением песчаных отмелей и других препятствий, которые снова появлялись из-под воды.