Дмитрий Котышев - От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв.

Превращение Руси из варварской державы в полноправного члена «византийского содружества наций» поставило на повестку дня вопрос государственного и идеологического самоопределения в пределах ойкумены [503] Именно этим обстоятельством объясняется, на мой взгляд, увлечение Владимира византийской символикой. Один из наиболее ярких примеров — чекан так называемых «златников» Владимира, образцами для которых послужила продукция византийского монетного двора Василия II и Константина VII. На аверсе монет изображение князя на троне, облаченного в царские одежды и венец византийского образца, на реверсе — образ Христа Пантократора. Сходство этих монет с византийскими было таково, что в XIX в. их первоначально принимали за имперские солиды, см.: Толстой И.И. Древнейшие русские монеты Великого княжества Киевского: Нумизматический опыт. СПб., 1882. С. 7; Он же. Древнейшие русские монеты. СПб., 1893. С. 14, 17; Сотникова М.П., Спасский И.Г. Тысячелетие древнейших монет России: Сводный каталог русских монет X–XI вв. Л., 1983. С. 8, 127–156. . Этим и объясняется не только калькирование византийской государственной атрибутики, но и определенные изменения титулатуры. Вытеснение титула «каган» титулом «цесарь» применительно к древнерусским князьям [504] См.: Молдован A.M. «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона. Киев, 1984. С. 78–91,92, 99; Новосельцев А.П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя//История СССР. 1982. № 4. С. 150–159; Назаренко А.В. Порядок престолонаследия на Руси. С. 514. Примем. 46; Коновалова И.Г. О возможных источниках заимствования титула «каган» в Древней Руси//Славяне и их соседи. М., 2001. Вып. 10. Славяне и кочевой мир. С. 108–135; Она же. Вхождение Руси в систему политических отношений Хазарии, Халифата и Византии (IX в.)//Средневековая Русь. М., 2007. Вып. 7. С. 7–30; Рыбаков Б.А. Запись о смерти Ярослава Мудрого//Советская археология. 1959. № 1. С. 244–249; Он же. Русские датированные надписи XI–XIV веков. М., 1964. С. 14–16; Высоцкий С.А . Древнерусские надписи Софии Киевской. Киев, 1966. С. 39–41. , употребление на своих печатях русскими князьями титула «архонт» — все это говорит о попытках адаптации властной символики в контексте мировосприятия византийской ойкумены. Но при этом надо отметить, что указанные терминологические параллели и реминисценции отражают ситуацию презентации княжеской власти на международной арене и не касаются статуса и характера власти князя в мировосприятии древнерусского общества.

Точно так же становление политических институтов на Руси XI в. было связано в первую очередь не с установлением системы старейшинства, а с утверждением церковной организации. Именно церковная организация в условиях византийской ойкумены стала для Руси домонгольского времени по-настоящему общегосударственным институтом [505] Так, поддерживая А.П. Толочко в его критике концепции «коллективного сюзеренитета», А.В. Назаренко констатирует факт: «Тем не менее не видим пока никакого реального политического института, помимо киевской митрополии, который бы мог претендовать на статус общерусского» (см.: Назаренко А.В. К проблеме княжеской власти… С. 178). . Приобретение Киевом столичного статуса связано с установлением в нем митрополии. Превращение Киева в сакральный центр Русской земли придало ему особый статус. В глазах христианизирующейся княжеской корпорации со второй половины XI в. Киев начинает приобретать черты неделимой, освященной благодатью общединастической святыни. Первые признаки такого понимания статуса Киева, на мой взгляд, наметились после событий 1068 г. По просьбе киевлян Святослав и Всеволод выступили посредниками в переговорах между ними и Изяславом, пришедшим на Русь с польским князем Болеславом II. ПВЛ передает их слова Изяславу следующим образом: «аще ли хощеши гнѣвъ имѣти и погубити град то вѣси яко нама жаль отня стола» [506] ПСРЛ. Т. 1. Стб. 173. . Комментируя этот сюжет, А.В. Карпов справедливо отмечает, что «Святослав и Всеволод смотрели на стольный город Руси не только как на удел своего старшего брата, но прежде всего как на "отчий стол", на который они даже при жизни Изяслава имели особые права» [507] Карпов А.В. Ярослав Мудрый. М., 2005. С. 447. .

Однако появление триумвирата Ярославичей, как мне представляется, лежит не только в плоскости междукняжеских отношений и установлений 1054 г. С формальной точки зрения триумвират входит в противоречие с принципами сеньората. Выдвижение на первый план трех Ярославичей означало и возвышение роли трех основных центров Русской земли — Киева, Чернигова и Переяславля. Одновременно происходил и подъем периферийных городов Русской земли, что знаменовало собой радикальное изменение политической панорамы древнерусской жизни.