Марк Бугаертс - История крови. От первобытных ритуалов к научным открытиям

Наконец, кровопускание также используется при некоторых видах порфирии. Это наследственные заболевания крови. Кровопускание применяется для удаления вредных соединений порфиринов (строительного материала гемоглобина, который в основном вызывает повреждение головного мозга) из организма.

У крови привилегированный статус в научных исследованиях. Существуют различные объяснения этого. Прежде всего, кровь легко получить в больших количествах. Она также обладает свойствами, которые остаются неизменными даже в течение многих столетий, такие как группы крови, ферменты, ДНК и так далее. Таким образом, кровь служит колыбелью молекулярной биологии и местом первых описанных молекулярных заболеваний (например, серповидноклеточной анемии). Наконец, кровь — это еще и зеркало экологии организма. Диета, образ жизни, воздействие окружающей среды и экзогенные заболевания — все это отражается на составе крови.

Состав этой красной жидкости, которая неотрывно связана с жизнью и смертью, долгое время интересовал человека. Ранние средневековые кровопускатели пытались (как и в случае с мочой) поставить диагнозы по оттенку, вкусу и запаху. Если это не срабатывало, они пробовали хотя бы оценить (исходя из крови) характер своего пациента и, если получалось, его продолжительность жизни. Чем бледнее кровь, тем короче жизнь; чем темнее, тем больше человек холерик по натуре… В Средневековье люди также заметили, что кровь делится и оседает ярко-красным нижним слоем и светло-желтым верхним, а если на некоторое время оставить кровь, она загустеет и превратится в твердое вещество темно-коричневого цвета.

Ян Сваммердам, голландский натуралист (1637–1680), одним прекрасным днем выдвинул блестящую идею рассмотреть каплю крови под микроскопом, новейшим в то время научным изобретением. Он увидел, что кровь состоит из миллионов красных корпускул, которые нередко слипались и напоминали ему рулон монеток. Кстати, весьма неприятной деталью его открытия было то, что его первые наблюдения (ок. 1660–1670) сделаны на капле жидкости из вши, наполненной человеческой кровью…

За одним открытием последовали и другие. В Италии Марчелло Мальпиги (наиболее известный тем, что первым описал капилляры и открыл связь между артериями и венами) уже в 1666 году говорил о красных частицах, плавающих в желтой жидкости (сыворотке).

Антони ван Левенгук (1632–1723) продолжил эту работу в лучших голландских традициях. Он был галантерейщиком из Делфта и опытным микроскопистом, который проводил анализ нитей ткани. В 1673 году он представил свои первые рисунки, посвященные составу его собственной крови, в частности его красным глобулинам, в Королевском обществе в Лондоне. В последующие годы он напишет и отправит не менее трехсот писем на эту тему дружественному секретарю Королевского общества, немцу Генри Ольденбургу. Коммуникационная машина общества сделает все остальное: они переведут переписку на латынь и английский, и ван Левенгук войдет в историю как первооткрыватель эритроцитов, хотя слово «клетка» не появится в обороте еще в течение многих лет. Также в 1677 году Роберт Гук, английский ботаник, поместит кусок пробки под свой примитивный микроскоп и обнаружит, что структура этой пробки странным образом похожа на изображение сот: отдельные ячейки или клетки. И все же официальная наука о крови в течение следующих двух столетий продолжит говорить о красных частицах, или глобулах. Чуть позже, в 1858 году, прусский ученый Рудольф Вирхов введет понятие клетки как уникального и первоначального строительного блока крови и органов. Его знаменитый тезис гласит: «Omnis cellula e cellula» («Клетка происходит только от клетки»). При этом он вызвал настоящий ажиотаж в консервативных научных кругах. Они с трудом могли поверить, что клетка — это не только примитивный строительный материал всего живого, но и основа любой жизни. Креационисты и им подобные продолжали плеваться желчью до конца XX века, но Вирхов, безусловно, положил начало новой главе в физиологии крови и, следовательно, людей.

О дефиците железа свидетельствуют маленькие бледно-красные кровяные клетки, а на дефицит витаминов указывают крупные темно-красные.

Тем временем микроскопы становились все более развитыми. Ранние модели ван Левенгука и Сваммердама напоминали увеличенные лупы. Начиная с XVIII века появятся микроскопы с двумя линзами: одна линза в окуляре и одна над объектом исследования, а немного позже — ахроматические линзы, которые минимизируют искажения и позволят весьма точно распознавать структуры размером всего один микрон, что равняется одной миллионной доле метра.