Марк Бугаертс - История крови. От первобытных ритуалов к научным открытиям

Лечение стволовыми клетками гораздо менее вредно, чем прием анаболиков и гормонов роста.

Но так ли безопасна терапия стволовыми клетками, как некоторые думают? Мы можем нагляднее всего сравнить эмбриональную или генетически индуцированную стволовую клетку (iPSC) с ядерным реактором. До тех пор пока за установкой должным образом следят и хорошо защищают, она производит относительно чистую и дешевую энергию. Но когда что-то идет не так, мощность реактора становится разрушительной. Точно так же со стволовыми клетками.

Уже в начале этого столетия мы знали, что создание последовательных пассажей стволовых клеток в лаборатории может привести к увеличению частоты мутаций. Это означает, что они могут постепенно вызывать все большие генетические изменения, которые, если не повезет, могут привести к возникновению опухоли.

Мы уже упоминали, что Яманака прекратил, казалось бы, успешное лечение от слепоты с помощью плюрипотентных стволовых клеток, поскольку опасался, что имеется большой риск возникновения опухоли.

Его осторожность могла также быть связана с техникой, используемой в генной инженерии. Для того чтобы внедрить гены (которые вызывают неконтролируемый рост и омоложение) в стволовые клетки, нужно использовать не очень дружелюбные вирусы. Здесь речь пойдет о ретровирусах (ВИЧ принадлежит к этому семейству). Некоторые из этих генов роста (включая белок c-Myc ) были также известны многим гематологам тем, что вызывают развитие лейкемии. Таким образом, введение таких искусственно созданных клеток ничем не лучше русской рулетки, хотя первоначальные результаты в разных областях казались весьма воодушевляющими еще и потому, что были получены в центрах с высокими стандартами качества. Поэтому неудивительно, что впоследствии продолжили использовать другие способы модификации генов, например с помощью менее опасных вирусов, химических медиаторов или нанотехнологий.

Еще одна проблема, возникшая при производстве этих плюрипотентных клеток, — эпигенетическая память. По идее, iPSC можно создать из клеток разных типов. Однако после тщательного анализа было обнаружено, что эти модифицированные ткани всегда несут на себе отпечаток своего происхождения. Влияние окружающей среды, вредное или нет, и признаки старения кожи, которые, например, можно определить по их эпигенетике (внешние изменения в ДНК, посредством которых гены могут быть включены или выключены). Вероятно, iPSC сохранят эту память (и ее последствия) веками, ведь ее невозможно стереть.

Поэтому некоторые исследователи до сих пор уповают на использование эмбриональных стволовых клеток. С точки зрения эпигенетики они все еще остаются неизведанной территорией, но моральные дилеммы будут всегда неотъемлемой частью этого подхода. И все же лучше они, чем опухоли.

Другой проблемой оставалось развитие плюрипотентных клеток в одном конкретном направлении, например от эмбриона к нервной клетке, сердцу или клетке кожи. Вопрос состоит в том, какие именно химические соединения для этого требуются. Несколько лабораторий очень рьяно оберегали свои секреты, хотя со временем все больше и больше начинали понимать привлекательность этой отрасли: коммерческий потенциал и неограниченное количество клеток сердца, мышц, печени и мозга прямо у вас под рукой.

Все вышеперечисленные препятствия замедляют процесс появления стволовых клеток в рутинной клинической практике. И даже если они поступают к практикующим специалистам, их объем очень мал. Некоторым безнадежно больным пациентам иногда бывает трудно принять такое положение вещей, а СМИ только подливают масло в огонь. Это играет на руку людям с дурными намерениями.

Начиная с 2000-х годов этические вопросы для многих врачей отошли на второй план так же, как и для коммерческих компаний, которые игнорировали предостережения из клиник и лабораторий. Запах денег вскружил всем голову.

В последние годы число заявок на патенты резко увеличилось, клиники стволовых клеток появляются, как грибы после дождя, а масштабные кампании в СМИ соблазняют пациентов нереалистичными обещаниями.

И тут на сцену выходит он — адепт стволовых клеток. Обычно ему от тридцати до сорока лет, он полон чванства, у него престижное медицинское или фармацевтическое образование, но единственное, что интересует его в этой профессии, — финансовая выгода. Моральные вопросы его не волнуют, а о благополучии пациентов не идет и речи. Как в сказках, мы слышим звон, но не знаем, где он.