Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Отъезд Карла из Голландии требовал от Хайда срочно определиться, что делать. Непримиримые раздоры в совете, отсутствие безопасности в случае, если он задержится, невозможность присоединиться к королю в войне — все это заставляло искать какое-то решение. Прежде всего, было необходимо вызволить семью, пребывание которой в Англии было не просто тяжелым с материальной точки зрения, но попросту опасным. Помог двоюродный брат Уильям Хайд, находившийся в дружеских отношениях с Олжерноном Сиднеем, занявшим при индепендентах пост генерал-губернатора Дувра. 30 апреля жена Френсис, четверо детей и родители жены покинули Англию, и через несколько дней все устроились в Антверпене, более безопасном для них городе, чем Гаага. Долгая разлука была трудным временем для Френсис — она «тянула» не только детей, но и своих стариков. Эдвард был поражен, увидев, как похудела и постарела его жена. Едва приплыв в Голландию, она узнала, что семейное единение будет коротким, предстоит новое расставание. Похоже, эта новость поставила её на грань нервного срыва. Супруг, как мог, успокаивал ее в частых письмах. Например, вскоре после отъезда из Антверпена он заклинал: «Если меланхолия и беспокойство ослабят твое тело и приведут к болезни, это разрушит меня и наших детей. Надежда, что мы будем вместе, в удобстве, радости и счастье, это единственное, что поддерживает меня в нашей разлуке» [ 74, 130 ].

В искренности этих слов не приходится сомневаться. Разлука усилила беспокойство и сострадание. Но в сердце человека умещается многое. В те же недели Хайд с болью и страстью писал женщине, с которой его связывала, возможно, единственная в его жизни любовная близость вне брака и давняя дружба. Это была леди Далкейт, урожденная Анна Вильерс, дочь двоюродного брата герцога Бэкингема, известная красотой, преданностью династии и отвагой. Она была на два года моложе Хайда. В Эксетере стала крестной матерью Генриетты, последнего ребенка в королевской семье, и после того, как Генриетта Мария скрылась во Францию, взяла на себя заботу о девочке. Получив приказ парламента доставить ребенка в семью герцога Нортумберленда, в которой воспитывались Джеймс, Елизавета и Гарри, она, переодевшись крестьянкой, отправилась во Францию вместе с девочкой. После смерти мужа в конце 1649 года, а вслед за тем тестя, графа Мортона, эта храбрая женщина унаследовала титул леди Мортон. Она оставалась воспитательницей принцессы, пока не вернулась в Шотландию в 1651 году. Письма Хайда к леди Далкейт не оставляют сомнения в его чувствах: в сентябре 1649 года он называл расставание с ней «мирской смертью» и писал: «В моем чувстве к Вам нет ревности или страха соперничества. Для меня было бы радостью знать, что у Вас есть мужчина (а он должен появиться, когда я ушел), любящий Вас, как я. Я страдаю, что у Вас нет любимого друга, от которого можно получить совет в тех обстоятельствах, в которых мы все находимся» [74, 126 ]. Увы, Эдвард и Анна не «спасли свою любовь (если она была взаимной) от мелких разговоров и обид». Нет свидетельств, позволяющих описать точно, что произошло, в общем, она сочла Хайда виновным в том, что он сорвал ее брак, которым она хотела сочетаться с лордом Беркли после смерти мужа. Леди Далкейт также обвинила Хайда, что он разрушил намеченный брак ее дочери Анны, и пожаловалась на него Карлу II после возвращения того из Шотландии. Она написала о Хайде: «Не желая уменьшить влияние этого благородного господина на Вас, позволю себе сказать, что он негодный возлюбленный» [74, 128 ]. Ответ готовил сам канцлер, написавший, что страдает от того, что она изображает его «недостойным и не заслуживающим доверия» человеком. И пожелал ей быть счастливой. Всего через несколько месяцев после этих эпистолярных страстей, в декабре 1654 года, леди Далкейт умерла от пневмонии. Её племянница Барбара Палмер родила Карлу II пятерых детей и получила титулы графини Кастлмейн и герцогини Кливленд. Хайд осуждал эту связь, что способствовало его опале. Она стала одним из врагов канцлера. Ее сестра Елизавета Вильерс стала любовницей Вильгельма III Оранского.

Счастливым для Хайда оказалось предложение лорда Коттингтона отправиться вместе с ним в Мадрид в качестве посланника Карла II. Решение было принято еще до приезда семьи из Англии. Впервые услышав об этом, Хайд улыбнулся, приняв слова Коттингтона за шутку: у него было дипломатического опыта, а иностранных языков он не знал. Монтроз считал его отъезд несвоевременным, зато другие шотландцы были рады избавиться от него. Ревностно к испанской миссии Хайда отнесся лорд Колпепер, ибо хотел быть на его месте, но Коттингтон счел Хайда более подходящим напарником. Колпепер был вынужден направиться в другую сторону — в Россию. Коттингтон, имевший посольский опыт в Мадриде при Якове I и сохранивший там связи, был немолод — ему исполнилось 75. Была известна его склонность к католичеству. О его участии в экспедиции в Ирландию или Шотландию речи не велось, но в отношениях с испанцами он мог пригодиться. Коттингтон уверял, что можно получить от испанцев ежегодную финансовую помощь, необходимую Карлу II, если «умело вести себя» с Филиппом IV Испанским, но он старик, может умереть в любой момент, поэтому один не возьмёт на себя это дело. Если в Испании Хайд получит указание присоединиться к Карлу II, он сможет сразу отплыть в Ирландию из одного из испанских портов. После нескольких обсуждений Хайд счел, что в этом проекте что-то есть, но сам обращаться к королю не захотел. Коттингтон взял это на себя, и Карл II принял идею с энтузиазмом. В описании Кларендоном причин его участия в посольстве в Испанию есть какая-то недосказанность.