Рустам Рахматуллин - Две Москвы. Метафизика столицы

Когда Печатный двор засели справщики от патриарха Никона, дело уже не шло о благодатности станка. Ушедшие в раскол признали благодатными как раз старопечатные, в том числе федоровские, книги. Но тип старовера при Грозном воплотился в легендарных «переписчиках».

Хотя печать и справа начались в земские годы Грозного, благословением митрополита Макария и приговорами Стоглавого собора, – с наступлением опричнины Первопечатник оказался ее невольным агентом в земщине.

Покуда Федоров печатал вторую книгу «Часовника» по неисправленным изданиям, исправно перенося ошибки на доску набора, он оставался земцем; но он готовил правку.

В следующем, 1566 году опричный царь собрал Ивана с типографией в Литву, и тем, быть может, спас его от земщины. Через два года типография возобновилась на старом месте, тщанием других умельцев, и снова выпустила неисправленную книгу Псалтирь. Книгопечатание затруднялось до второго бегства Грозного, когда станок демонстративно переехал в Александровскую Слободу и к делу встал Андроник Тимофеевич Невежа.

Печатный двор при Грозном оказался новым полем спора старых сил, великокняжеской и земской. Поле поединков обернулось книжными полями исправительных помет.

Между бежавшим с трона Иванцом Московским, опричным государем, и бежавшим из Москвы первопечатником Иваном Москвитином есть внутренняя связь. Оба вызывали ренессансный кризис русского Средневековья. (Другой, барочный кризис вызвал Никон.) Оба суть первые интеллигенты, или даже первый интеллигент .

Земля и до, и после, и во время грозненской опричнины имела Кучково Поле одним из средоточий. Роль его в самозащите города бывала исключительной.

И.А. Вейс. Никольские ворота Китай-города и церковь Владимирской иконы Божией Матери. 1852

Так, в день, когда на Поле встречали икону Богоматери Владимирской, 26 августа 1395 года, владетель полумира Тамерлан бежал из Ельца и из Руси. Чудотворная сила иконы отдельная тайна, но здесь составляется с тайной земли.

Переходивший из Владимира палладиум Руси встречали на Большой Владимирской дороге, сразу за рытой чертой посада. Рыли годом раньше, в ожидании того же Тамерлана. Рыли, по слову летописи, от Кучкова Поля до Москвы-реки. Это трасса Большого Черкасского переулка. Место встречи, в конце теперешней Никольской улицы, у ее выхода к Лубянской площади, было отмечено постройкой монастыря во имя Сретения Владимирской иконы – праздник, учрежденный в память избавления от Тамерлана. По имени монастыря разные поприща Большой Владимирской дороги в разное время будут называться Сретенкой.

Сретенский монастырь на Большой Лубянке.

Фото из Альбомов Найденова. 1880-е

В XVI столетии место Сретения вошло в черту Китайгородских стен, прибавивших посада. Тогда же монастырь перенесли за стены, далеко вдоль древней Сретенки, теперешней Лубянки.

Старое место основательно забылось, хотя осталось обозначено часовней, а затем и храмом Богоматери Владимирской, стоявшим у Никольской воротной башни Китай-города. Снесенная в советскую эпоху, церковь разделила участь и ворот, и стен Китая, и соседней церкви Троицы в Полях.

Перенос монастыря распространил Кучково Поле, или представление Москвы о нем, вдоль Сретенского радиуса улиц. Чтобы место Сретения, подвигаясь, оставалось загородным.

Той же улицей распространилась тема книги: от Печатного двора – на нынешнюю Сретенку, где жили слободой печатники.

Другая слобода на Сретенке была Пушкарская, а в Колокольниковом переулке располагался подобающий его названию завод: это продление литейной темы, заданной в Старых Полях огромным Пушечным двором. Устроенный Иваном III между Неглинной и Рождественкой, существовавший до начала XIX века, Пушечный двор – еще один пример защитного значения Кучкова Поля.

Новое Поле есть, в сущности, плато Сретенского холма, водораздел Неглинной, Москвы-реки и Яузы. Тогда как в малом, старом очерке Кучково Поле представляло склон Неглинной над поворотом этой речки к северу.

В широком очерке Кучково Поле обильно прорастает адресами силы и противоборств.