Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Требуя восстановления в избирательных правах, жившие в городе бывшие служащие карательных органов в своих заявлениях отмечали наличие пятилетнего трудового стажа, полученного на предприятиях или в советских учреждениях, членство в профсоюзах (все представители рассматриваемой группы состояли в профсоюзе), занятие выборных должностей (около половины имели разную общественную нагрузку) и службу в Красной армии (в ней служила четвертая их часть). Кроме того, бывшие служащие карательных органов, обосновывая возможность их восстановления в избирательных правах, писали, что вынужденно служили непродолжительное время и не нанесли вреда советской власти и большевистской партии (не участвовали в подавлении революционного движения). Бывший полицейский С.С. Соловьев даже указал, что, будучи жандармом на железной дороге, в 1913 г. укрыл ссыльных, за что и был изгнан со службы [324] Там же. Д. 1576. Л. 11. .

Несмотря на «тяжесть вины» перед советской властью, большая часть рассматриваемой группы была восстановлена в избирательных правах после подачи заявлений. Можно только удивляться, насколько удачно эти уже немолодые люди адаптировались в постреволюционных условиях. Местные власти, по сути, сами способствовали (возможно, невольно) формированию необходимых условий для их восстановления – до конца 1920-х гг. не лишали их избирательных прав, предоставляли рабочие места. Когда же бывшие служащие карательных органов оказались среди «лишенцев», новосибирский окризбирком и краевая комиссия были вынуждены учитывать их пятилетний трудовой стаж, необходимый для восстановления, членство в профсоюзе и положительные отзывы с работы. Немаловажно, что все без исключения «лишенцы» данной категории являлись низшими и техническими служащими карательных органов. Лишь 10 % членов данной группы не были восстановлены в избирательных правах, хотя имели необходимые данные. Вероятно, местные власти усомнились в «проявленной ими лояльности».

Ситуация с восстановлением бывших служащих карательных органов, живших в сельской местности, была значительно сложнее. Несмотря на заверения в преданности советской власти и трудовое прошлое, представители этой категории не имели главного – трудового стажа (занятие сельским хозяйством не засчитывалось в трудовой стаж). Поэтому положительное решение было принято в отношении лишь одного бывшего сторожа полиции, который на момент подачи заявления был инвалидом первой группы (слепой).

Бывшие белые офицеры – одна из наиболее массовых категорий новосибирских «лишенцев», – как правило, активно боролись за свое восстановление в избирательных правах. В своих заявлениях они писали о наличии пятилетнего трудового стажа (99 %), членстве в профсоюзах (98 %), активной общественной деятельности (89 %), службе в Красной армии (51 %). Около трети подававших заявления обосновывали «нечуждость» советской власти своим пролетарским или крестьянским происхождением. Авторы большинства апелляций указывали, что оказались на службе в белых армиях не добровольно (были мобилизованы) и не разделяли «контрреволюционных взглядов». Некоторые отмечали, что хотели бы принимать активное участие в «строительстве советского общества» (около 20 %).

Сибкрайизбирком, учитывая соответствие бывших белых офицеров и военных чиновников необходимым условиям для восстановления в избирательных правах, а также их ценность как специалистов, удовлетворил 93 % ходатайств. Шансы даже у тех, кто не служил в Красной армии, были достаточно высоки. Особое подозрение у комиссий вызывали реэмигранты, бывшие крупные чиновники и обладатели титулов.

В 1927 г. было восстановлено большинство бывших белых офицеров, в знаниях и опыте которых власти пока остро нуждались. Однако в 1930-е гг. преобладающая часть этой группы была лишена избирательных прав вторично. В подробностях дальнейшие судьбы этих людей неизвестны, но можно предположить, что начиная с 1929 г. и особенно в 1930–1932 гг. «бывших» начали активно «вычищать» из советского аппарата (по подсчетам Ю.И. Голикова, 26,1 % «вычищенных» служили в белых армиях) [325] Голиков Ю.И. Генеральная «чистка» советского аппарата Сибири в конце 20 – начале 30-х гг. // Дискриминация интеллигенции в послереволюционной Сибири 1920–1930 гг. Новосибирск, 1994. С. 196. . Их увольняли с работы, исключали из профсоюзов, подвергали общественному остракизму. Очевидно, многие были репрессированы в 1930-е гг.

При попытках восстановления лишенные избирательных прав по религиозным мотивам, жившие в городе, в своих заявлениях прибегали к двум различным тактикам: одни оправдывались и каялись перед советской властью, другие активно отстаивали свои права на вероисповедание. Большинство склонялось к покаянию. Как отмечали заявители, они не знали, что служба в церкви может привести к лишению избирательных прав, были вынуждены служить в церкви в силу жизненных обстоятельств (безработица), это было давно. Некоторые полностью раскаивались и отрекались от сана. Бывшие священники и вспомогательный персонал церквей писали заявления, полные смирения и раскаяния. Эта тактика хотя и не всегда оправдывала себя, но способствовала тому, что почти весь бывший вспомогательный персонал церквей (особенно те, кто служил недолго) был восстановлен в избирательных правах. Восстановления добились и те священники, которые еще до революции или сразу после нее отреклись от сана и имели к моменту подачи апелляции пятилетний трудовой стаж. Священнослужители, отрекшиеся от сана в конце 1920-х – начале 1930-х гг., не были восстановлены, несмотря на полное раскаяние и отказ от своих убеждений.