Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

К середине 1920-х гг. увеличение численности ссыльных в Сибири привело к обострению проблем, связанных с этапированием репрессированных. Наблюдатели от прокуратуры отмечали плохую организацию доставки ссыльных. Особенно тяжелая ситуация сложилась в Красноярске, где значительные группы ссыльных скапливались в изоляторе в ожидании начала навигации и отправки в Туруханский край. Окружной прокурор находил, что приток административно-ссыльных порождает ряд конфликтов, связанных с движением этапа и материальным обеспечением ссыльных в пути. Отдел ОГПУ не справлялся с отправкой репрессированных из изолятора по местам ссылки «за отсутствием средств на конвоирование» [761]. 13 марта 1926 г. вопрос об организации ссылки рассматривался на заседании Красноярского окружкома ВКП(б). Было решено усилить надзор за местами заключения и особенно за регулированием движения административно-ссыльных [762].

Выписки из протоколов судебных заседаний Комиссии и Особого совещания, содержащие приговоры в отношении всех ссылаемых в Сибирь граждан, поступали в региональное ПП ГПУ – ОГПУ. Уполномоченный регистрационного отдела ПП ГПУ – ОГПУ своим постановлением определял район поселения репрессированного в пределах Сибири. С вынесением этого решения ссыльный отправлялся в распоряжение соответствующего отдела ГПУ – ОГПУ, который назначал ему конкретный пункт жительства. Приемом и размещением всех ссыльных занимались адмотделы губ(окр)исполкомов и отделы милиции на местах.

По прибытии в пункт поселения ссыльные освобождались из-под стражи и регистрировались в местном представительстве ГПУ – ОГПУ или в отделе милиции. При отсутствии в поселениях представительства ГПУ – ОГПУ их ставили на учет в сельских исполкомах или в отделах милиции по усмотрению уполномоченных ГПУ – ОГПУ. На месте ссыльные получали удостоверения, в которых указывались пункт проживания и частота явки на регистрацию. За ними осуществлялся гласный и негласный надзор. Долгое время оставался нерешенным вопрос распределения полномочий по надзору за репрессированными между органами ГПУ и милиции. Так, 16 декабря 1923 г. Енисейское губсовещание по борьбе с преступностью признало возможным двойное наблюдение за всеми ссыльными: внутреннее (регулярная явка в местный отдел ГПУ) и внешнее (наружное наблюдение со стороны органов милиции при наличии данных, поступивших от заинтересованных органов в адмотдел губисполкома). Однако губернский прокурор настаивал на сосредоточении функции надзора за ссыльными по суду в милиции [763]. Сосланные по приговорам Комиссии рецидивисты также поступали под наблюдение органов милиции.

Введение в марте 1924 г. монополии органов ОГПУ на несудебную ссылку и высылку вызвало ведомственную неразбериху в вопросе надзора за административно-ссыльными. Даже работники центрального аппарата ОГПУ, отвечая на запросы местных отделов, демонстрировали некомпетентность, заявляя, что при наличии в постановлении Особого совещания указания на высылку под надзор милиции эти функции на милицию и возлагаются. Центральный аппарат НКВД в своих разъяснениях губисполкомам проявил большую осведомленность, информируя, что в соответствии с законодательством надзор осуществляется только ОГПУ [764]. В конечном счете утвердился порядок раздельного надзора за ссыльными в административном порядке и по суду. За репрессированными во внесудебном порядке ОГПУ осуществляло гласный и негласный надзор. Под гласным надзором подразумевалась постоянная явка поднадзорных на регистрацию в местное представительство ОГПУ, которое определяло частоту регистрации. Органы ОГПУ периодически проводили обыски на квартирах наиболее подозрительных граждан. За ссыльными могло вестись негласное наружное наблюдение по месту работы и жительства. Вся их корреспонденция перлюстрировалась. Инструкция ОГПУ от 4 января 1926 г. оставила право надзора за лицами, сосланными по обвинению в нелегальном переходе границы, за органами ОГПУ. Порядок наблюдения за репрессированными по суду определялся инструкцией НКЮ и НКВД от 20 августа 1924 г. и бюллетенем НКВД № 31 за 1924 г. Согласно этим документам надзор за ссыльными и высланными осуществлялся не в форме обязательной явки поднадзорных в отделение милиции, а посредством негласного наблюдения [765].

На практике объем и методы наблюдения за отдельными ссыльными и группами ссыльных определялись как органами ОГПУ, так и местными партийными комитетами. На специальных закрытых заседаниях парткомов, проходивших с участием уполномоченных ОГПУ, принимались решения по усилению надзора и ужесточению контроля за репрессированными. Относительно наиболее значимых персон давались особые предписания. Власти расширяли представительство органов ГПУ – ОГПУ в районах сосредоточения ссыльных. Так, в конце 1924 г. штат уполномоченного губотдела ОГПУ по Нарымскому краю увеличился на 8 чел. В Парабели была создана постоянная резиденция гласного сотрудника ОГПУ. В августе 1923 г. в Туруханском крае появилось управление уполномоченного ГПУ. К концу года его штат насчитывал 6 чел., в т. ч. сотрудников, обслуживавших Енисейский уезд. В ноябре 1925 г. уполномоченный Енисейского губотдела ОГПУ Стильве заявил на заседании Туруханского райкома РКП(б) о недостаточной «для охвата работ» численности сотрудников ОГПУ в крае. Было признано необходимым увеличить штат на одного работника, а также выделить нескольких сотрудников для северного и южного районов края [766].