Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

С осени 1931 г. наблюдается снижение активности кампании, вступившей в свою завершающую стадию (летом 1932 г. ликвидировали Центральную комиссию по «чистке» соваппарата). Видимо, это было связано и с переменой курса политики в отношении интеллигенции, и с тем, что на тот момент был исчерпан кадровый резерв в виде выдвиженцев и «продвиженцев» (в июне 1931 г. ЦК ВКП(б) принял решение о прекращении выдвижения рабочих-производственников) [634]. Проблемы с выполнением пятилетнего плана, острая нехватка квалифицированных кадров заставляли более бережно относиться к специалистам, к тому же сильно напуганным как недавними политическими процессами, так и «чистками». Хотя, разумеется, локальные «чистки» отдельных учреждений продолжали осуществляться. В качестве примера назовем «чистку» аппарата Управления новых шахт (УНШ) в Анжеро-Судженске, проводившуюся в мае – июне 1933 г. с санкции Западно-Сибирской краевой КК ВКП(б) – РКИ. В докладе о результатах «чистки», представленном Анжеро-Судженской гор-КК – РКИ в краевую комиссию, говорилось, что руководители УНШ не проявили «достаточно классового чуткого внимания к подбору работников и укомплектованию аппарата в целом». Аппарат укомплектован «исключительно самотеком, путем личных знакомств, рекомендаций и случайных предложений», вне зависимости от квалификации и без учета «социально-классовой принадлежности». Более того, «чуждо-классовый элемент» находил здесь не только приют, но «всяческое поощрение», пользовался особыми преимуществами и привилегиями: лошадь для разъездов, лучшие квартиры, прикрепление к закрытому магазину ИТР, продовольственные карточки первого списка (без формального права на это) и т. п. В результате «чистки» 45 сотрудников УНШ получили разные взыскания, в т. ч. 14 чел. было предложено уволить по первой категории. Материалы, касавшиеся руководства УНШ (члены партии, выдвиженцы) были переданы партийной коллегии для привлечения к партийной ответственности. Данные, свидетельствовавшие о наличии «уголовно-вредительских действий», передавались следственным органам [635].

Для решения политических задач «чистки» власть использовала механизмы социально-психологического воздействия. При этом она опиралась на существовавшие в основной массе населения стереотипы восприятия служащих и специалистов как бюрократов, чиновников и т. д. Эффективному идеологическому манипулированию также способствовало устойчивое противопоставление «непогрешимой» высшей власти и «плохого» местного руководства как источника всех злоупотреблений. Для внесения раскола в ряды работников госаппарата, изоляции их от населения использовалась вся мощь пропагандистской машины. Перед местным руководством ставилась задача так организовать процесс «чистки», чтобы в разоблачении служащих, выявлении «чуждых» элементов участвовали все трудящиеся группы населения. Инструкцией Наркомата РКИ (июнь 1929 г.) предусматривалось привлечение к сбору информации не только рабочекрестьянских представителей, но и самих служащих. «Одним из методов выявления как искажения классовой линии, так и волокиты, и бюрократизма, – говорилось в инструкции, – должна быть взаимная проверка друг друга в самом учреждении» [636].

Власть поощряла доносительство. Перед началом «чистки» комиссии всех уровней обращались к населению с призывом сообщать компрометирующие сведения об учреждении и сотрудниках. Ответом на него было большое количество жалоб и доносов (учитывались любые, в т. ч. об интимной стороне жизни). Для сбора информации нередко использовались неблаговидные методы. Особенно часто к ним прибегали комиссии партконтроля, заботившиеся о моральном облике коммунистов. Иногда организовывались обследования на дому, проводился опрос соседей и детей проверяемых коммунистов. С целью выявления компрометирующего материала на сотрудников, работающих в подвергаемых «чистке» учреждениях, проводились коллективные собрания. Используя все доступные источники информации и любые методы ее получения, комиссии имели достаточно полные сведения о сотрудниках проверяемого учреждения.

Однако, как отмечали органы РКИ, степень ее достоверности была низка, многие информаторы пытались использовать «чистки» для сведения личных счетов.

В целях направленного разобщения служащих, а также для придания кампании «воспитательного» характера, устраивались показательные массовые судилища с навешиванием ярлыков и оскорблениями. Например, в январе 1930 г. собранием коллектива Новосибирского окрЗУ была принята резолюция: «Коллектив собрания считает себя отмежеванным от тех, которые оказались вредителями в советском аппарате, и считает их чуждыми людьми как в классовом, так и в политическом, и нравственном отношении» [637].