Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Руководство Туркестанского военного округа было крайне разочаровано ответом начальника Главного штаба, который обнаружил полное непонимание существа вопроса. В рапорте военному министру командующий войсками округа отмечал: «Считаю долгом обратить самое серьезное внимание на вопрос, до сих пор получавший совершенно неудовлетворительное решение, – о подготовке офицеров-восточников для Западно-китайского фронта. Мною, с согласия Главного штаба, учрежден в Ташкентской школе восточных языков курс китаеведения, существующий уже два учебных сезона и обещающий дать желаемые результаты. Предложенное ныне начальником Азиатской части Главного штаба решение того же вопроса иначе – командирование ежегодно одного офицера от войск округа в Приамурскую подготовительную школу (при Восточном институте) совершенно неприемлемо, так как: 1) не даст достаточного необходимого для округа контингента офицеров; 2) не даст специальной подготовки в смысле выбора и объема знаний именно для Западного Китая» [1384].

В проекте письма к начальнику Главного штаба по этому же вопросу командующий войсками округа указывал на неприемлемость «командирования ежегодно от войск округа лишь одного офицера (при длине границы округа с Китаем в 2000 верст) в Приамурскую окружную подготовительную школу» [1385]. Потребность округа в кадрах офицеров-китаистов, по мнению командующего, обуславливалась «изменившейся обстановкой на китайском фронте». В подготовке таких кадров командующий призывал усилить военные аспекты и отдать приоритет подготовке офицеров-разведчиков. По его мнению, это было проблематично сделать во Владивостоке ввиду непонимания там специфики Западного Китая и невозможности придать обучению военного характера («чего не дадут профессора Восточного института»).

В отношении на имя начальника Азиатской части начальник штаба Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Глинский подверг критическому разбору ряд положений, высказанных в письме начальника Главного штаба. Он вновь ходатайствовал о «разрешении неотложного вопроса организации изучения в Ташкентской офицерской школе китайского языка». Глинский также отмечал: «Ставить в зависимость Туркестанский округ, граничащий с Китаем на протяжении нескольких тысяч верст, от такого случайного явления, как наличие в Приамурском военном округе в то или иное время офицеров, знающих китайский язык и по различным причинам неиспользованным на месте, я нахожу не вполне целесообразным решением этого вопроса. Туркестанскому округу необходимо иметь собственный источник пополнения кадра китайских переводчиков-офицеров, и потому единственным решением вопроса, как и ходатайствовалось ранее, является установление в Ташкентской подготовительной школе преподавания китайского языка. <���…> Насколько вопрос о постоянном пополнении из Приамурского военного округа кадра потребных для Туркестанского военного округа офицеров, знающих китайский язык, вызывает сомнение, настолько же не подлежит сомнению, что на должность преподавателя китайского языка всегда будет много желающих офицеров, имея в виду сравнительно хорошее материальное обеспечение и хорошую стоянку» [1386].

События вокруг китайского отделения и позиция Главного штаба оказали удручающее воздействие на штабс-капитана Н. Н. Стромилова, вложившего в создание и деятельность китайского отделения столько сил и трудов. К маю 1912 г. Стромилов переживал сложный духовный кризис, который привел его к мысли оставить службу в Ташкенте. Это решение во многом созрело ввиду краха еще одной блестящей идеи Стромилова, новаторской и во многом экспериментальной, – учреждения курса разведки в Ташкентской офицерской школе восточных языков, о чем будет сказано ниже.

Имелось еще одно обстоятельство, которое, в ряду других, способствовало принятию Стромиловым решения оставить Ташкент. Туркестанское начальство неоднократно запрашивало ГУГШ о производстве его в следующий чин (капитана), право на который он выслужил еще в 1908 г. Однако к такому производству имелось препятствие в имевшемся в то время порядке чинопроизводства, по которому Стромилов, как прикомандированный к штабу округа, имел право на производство в следующий чин только на общих основаниях, т. е. после производства в капитаны своего младшего сверстника по полку [1387]. Такое положение штаб округа находил несправедливым и просил ГУГШ подвергнуть вопрос о производстве штабс-капитана Стромилова в капитаны «в изъятие из правил» на рассмотрение императора Николая II. При этом командующий войсками округа отмечал: «Штабс-капитан Стромилов является неутомимым, талантливым работником в области избранной им специальности. И нужно откровенно сознаться, что пошатнувшееся было в прошлом году состояние его здоровья явилось следствием чрезмерного напряжения сил в работе по разведке, которой он и до сих пор отдается всецело. Штаб округа, конечно, по справедливости ценит такого выдающегося работника и, желая поощрить его за полезную деятельность, неоднократно возбуждал ходатайства о производстве штабс-капитана Стромилова в следующий чин <���…>. Однако вопрос этот не разрешался благоприятно <���…>. Терять же названного офицера из-за неудовлетворенности его самолюбия, справедливо ожидающего закономерного вознаграждения, штабу округа было бы чрезвычайно печально и невыгодно. А между тем больной вопрос о движении по службе, вечно давя на чуткую натуру штабс-капитана Стромилова, невольно подсказывает мысль, что безошибочно сознаваемое этим офицером собственное достоинство, может быть, заставит его попытать счастья на другом поприще» [1388].