Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Корнилов предлагал учредить один курс в Ташкенте для подготовки языковых специалистов по персидскому и тюркским языкам для потребностей Туркестанского и Кавказского военных округов. Второй курс – в Иркутске, для подготовки специалистов по японскому, китайскому, маньчжурскому и монгольскому языкам для войск Дальнего Востока. При этом Корнилов предлагал перевести в Иркутск или Восточный институт в полном составе, или одно его офицерское отделение. Свое предложение он обосновывал тем соображением, что «нахождение этого высшего учебного заведения в приморской крепости нельзя назвать удобным, имея в виду неустойчивость наших отношений с Японией и необходимость переводить институт в другое место при первом же признаке разрыва с нею» [1017].

Чтобы дать офицерам возможность применять свои познания в языках на практике, Корнилов предлагал предоставить им «если не исключительное, так, по крайней мере, преимущественное перед другими право» на назначение помощниками старших адъютантов разведывательных отделений азиатских округов, в состав русских дипломатических миссий (консулами или военными агентами) в Японии, Китае, Индии, Персии и Турции, а также начальниками мелких пограничных отрядов и постов. Он также высказался за учреждение должностей военных драгоманов при штабах пограничных округов, корпусов и дивизий.

Особо была им отмечена важность поощрения офицеров-востоковедов: «С целью побудить офицеров, изучивших языки и оставшихся в строю, поддерживать свои знания на известном уровне необходимо дать им прибавку к содержанию и периодически проверять их знания. Все, кому приходилось заниматься вопросом о восточных языках, полагают, что прибавка к содержанию является наиболее действительным средством для распространения и поддержания среди офицеров знания языков. Можно даже полагать, что при соответственности денежных прибавок и надлежащей постановке испытаний последняя мера могла бы, по истечению некоторого числа лет, дать возможность обходиться без курсов и школ для изучения восточных языков (курсив мой. – М. Б. ), побудив офицеров к самостоятельному изучению последних» [1018].

Корнилов выступал против денежных премий как стимула в изучении восточных языков – как раз того, за что выступал полковник А. Е. Снесарев, о чем будет сказано ниже. Корнилов отмечал: «Премии, являясь хорошим средством для побуждения офицера изучить язык, не дают никакой гарантии, что они будут заботиться о поддержании своих знаний на необходимом для дела уровне» [1019].

Другим важным элементом в системе военно-востоковедного образования Корнилов считал кадетские корпуса. Примечательно, что кадетские корпуса достаточно редко упоминались в период военно-востоковедной реформы как учебные заведения, в которых могло быть организовано базовое или начальное изучение восточных языков [1020]. Корнилов считал возможным ввести восточные языки в учебную программу кадетских корпусов Хабаровского (японский), Иркутского (китайский или монгольский), Омского (китайский или татарский), Ташкентского (персидский) и Тифлисского (азербайджанский), исключив из их программы французский или немецкий языки. При этом из двух европейских языков Корнилов отдавал предпочтение для оставления в учебной программе немецкого языка. Целесообразность такой меры объяснялась следующим образом: «В силу естественного тяготения к родным местам большинство питомцев названных корпусов стремится попасть в войска, расположенные в Сибири, Туркестане и на Кавказе, и, следовательно, им может представиться несравненно больше случаев применить к делу знание перечисленных азиатских языков и усовершенствоваться в них, чем в немецком и во французском, в последнем в особенности» [1021].

Относительно языковой подготовки нижних чинов Корнилов высказался за введение системы поощрений для выдержавших экзамен на знание восточного языка: производство в унтер-офицеры, пожалование особых значков, выплату денежных премий, а главное – предоставление по окончанию обязательного срока службы хорошо оплачиваемых должностей или в частях войск (сверхсрочнослужащие унтер-офицеры), или в других ведомствах (жандармы, полицейские, переводчики на постах пограничной стражи) [1022].

Корнилов также поднял вопрос о необходимости придать всему процессу подготовки военно-востоковедных кадров строгую централизацию, сосредоточив управление в одном ведомстве. Такой же взгляд, как мы увидим ниже, высказывал и коллега Корнилова по ГУГШ полковник Снесарев. Корнилов отмечал, что к концу 1906 г. офицерские курсы восточных языков при Первом Департаменте МИД и офицерское отделение в Восточном институте находились в ведении Азиатской части Главного штаба, а все другие курсы и школы восточных языков – в ведении ГУГШ [1023]. «Вопрос о заведывании до сих пор не выяснен, – отмечал Корнилов, – и в интересах дела необходимо его скорейшее разрешение» [1024].