Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Оценивая в целом проект подполковника А. Е. Снесарева, следует признать его полную концептуальную несостоятельность и явный анахронизм, отчетливо заметный на общем фоне передовых идей и мнений, которые появились в период дискуссии по вопросу военно-востоковедной реформы. Проект выглядит тем более странным, что принадлежит авторитетному специалисту по Востоку, одному из ключевых в Генеральном штабе разработчиков концепции военно-востоковедной реформы. Не исключено, что при разработке проекта над Снесаревым довлел его собственный опыт самостоятельного изучения персидского языка в период службы в Туркестане [1035]. Показательно, что аналогичный опыт привел другого разработчика проекта реформы, полковника Л. Г. Корнилова (самостоятельно изучал персидский язык в Ташкенте), к совершенно обратному выводу – о необходимости системной подготовки офицеров в специализированных военно-востоковедных учебных заведениях.

Проект Снесарева ставил подготовку военно-востоковедных кадров в зависимость от элемента случайного – частного желания офицеров изучать восточные языки – и исключал из этого процесса системные и плановые начала. Снесарев в своем проекте как бы предлагал забыть весь накопленный опыт и, по сути, вернуть систему подготовки военных востоковедов к тому состоянию, в котором она пребывала в эпоху Кавказской войны и туркестанских походов.

Весьма спорным выглядит и желание Снесарева удешевить стоимость подготовки языковых специалистов. При идеальных условиях – наличии офицеров-энтузиастов и использования всех премий, предусмотренных годовым лимитом, – армия получала всего 14 офицеров, владеюших восточными языками в разной степени совершенства. При этом стоимость одного такого офицера-самоучки (4285 руб.) была сопоставима со стоимостью подготовки одного офицера в высших учебных заведениях и на курсе языка индустани (4000 руб., по данным самого Снесарева). Конечно, расход на премии мог быть уменьшен, как то допускал Снесарев, но при этом следовало ожидать и сокращения числа их получивших, т. е. знающих язык. Главным же оставался вопрос, где взять офицеров-энтузиастов, способных, не покидая строй, освоить сложные восточные языки за 500 и даже 2000 руб. премии. Расплывчатыми в проекте выглядят и критерии знания восточных языков, отсутствуют четкие нормативы и требования применительно к конкретным языкам по степени их сложности, к примеру, минимальное количество изученных иероглифов для китайского языка или необходимый к освоению объем военной лексики.

Более интересной частью проекта Снесарева является раздел о наборе восточных языков, представляющих интерес для Генерального штаба и штабов азиатских военных округов. Снесарев был первый, кто сделал привязку восточных языков к театрам военных действий, сгруппировав их в порядке приоритетности для каждого из военных округов. В результате такой систематизации восточные языки становились компонентой военного планирования и важным элементом общего плана подготовки государства и вооруженных сил к войне. Предложенный Снесаревым языковой алгоритм для потребностей восточных театров и азиатских военных округов был практически без изменений принят в новом «Положении об изучении офицерами восточных языков» (1911). Весьма интересным выглядит и предложение Снесарева о необходимости изучения курдского языка, имевшего большое практическое значение для войск Кавказского военного округа.

Важное значение для разработки военно-востоковедной реформы имела деятельность региональных центров русского военного востоковедения, прежде всего туркестанского и дальневосточного. Штабами Туркестанского, Иркутского и Приамурского военных округов были представлены интересные проекты по реформированию системы подготовки военно-востоковедных кадров. Выше уже был рассмотрен проект Корнилова – Ягелло, в разработке которого принял активное участие штаб Туркестанского военного округа.

Одним из интересных и малоизвестных эпизодов военно-востоковедной реформы стал проект создания высшего учебного заведения в формате военной академии. Впервые проект был представлен генерал-квартирмейстером штаба Приамурского военного округа генерал-майором С. Е. Дебешем в служебной записке в Генеральный штаб. Не исключено, что проект Дебеша был составлен под влиянием идей проекта Восточной военной академии, обсуждавшегося в ГУГШ в 1906 г., а также идей и мнений выпускников офицерского отделения Восточного института, проходивших службу в штабе Приамурского военного округа.