Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Комиссия Мышлаевского по недостатку времени не рассматривала вопрос о подготовке переводчиков из числа нижних чинов. Вместе с тем комиссия пришла к выводу, что обучать нижних чинов в виду краткости срока их действительной службы (три года) не представляется возможным [1010]. Это был чрезвычайно важный вывод, который в окончательном виде разрешал вопрос о целесообразности языковой подготовки нижних чинов. В дальнейших мероприятиях военно-востоковедной реформы к нему больше не возвращались, и обучение нижних чинов восточным языкам хотя еще продолжалось (ЗОПС, хабаровские курсы и пр.), но больше по инерции, чем по осознанной необходимости.

В докладе военному министру 19 декабря 1908 г. о результатах работы комиссии начальник Азиатского отдела Главного штаба полковник С. В. Цейль сообщал, что Главный штаб на основе обсуждения вопроса пришел к выводу о желательности иметь в армии две категории специалистов – войсковых переводчиков и офицеров-ориенталистов [1011]. Наилучшим способом подготовки войсковых переводчиков Главный штаб признавал двухлетние заграничные стажировки офицеров. Для удержания в рядах армии военных переводчиков предлагалось ввести обязательную выслугу за окончание учебного заведения. Главный штаб выступил с инициативой закрыть офицерское отделение в Восточном институте и офицерские курсы восточных языков в Петербурге. Полковник Цейль также испрашивал разрешение военного министра на продолжение разработки проекта нового Положения об изучении офицерами восточных языков. Военный министр генерал-лейтенант А. Ф. Редигер полностью согласился с заключением Главного штаба.

По завершении работы комиссии Мышлаевского вся деятельность по подготовке основных руководящих документов, легших в основу нового порядка изучения офицерами восточных языков, оказалась сконцентрирована в Азиатской части Главного штаба. С 1909 г. основную роль при разработке вопросов военно-востоковедной реформы стали играть руководящие лица Азиатской части – ее начальник генерал-майор С. В. Цейль и старший делопроизводитель полковник А. А. Давлетшин. Связь Азиатской части с ГУГШ в вопросах военно-востоковедной реформы постепенно превратилась в простую формальность, и специалисты управления, курировавшие вопросы военного планирования в Азии, больше не оказывали сколько-нибудь существенного влияния на дальнейший ход событий. Еще меньшую роль играли представители от азиатских военных округов. На заключительном этапе разработки нового Положения об изучении офицерами восточных языков Азиатская часть смотрела на участие штабов азиатских военных округов в разработке вопросов реформы как на пустую трату времени.

Игнорирование мнения штабов азиатских военных округов было большой ошибкой Азиатской части Главного штаба, призванной по роду своей деятельности как раз и быть связующим звеном между округами и Главным и Генеральным штабами. Позднее, при разборе дефектов нового Положения, представители штабов азиатских округов ставили Главному штабу в упрек, что при обсуждении проекта Положения их голос не был услышан.

Приведем в связи с этим мнение есаула Черепахина: «Статья “Русского инвалида” [1012]говорит, что “в совещание были вызваны по одному представителю от округов Приамурского, Туркестанского и Кавказского”. Следовательно, представитель от Иркутского военного округа в этом совещании отсутствовал, а между тем, с одной стороны, стратегическое положение округа, примыкающего одновременно к двум обширным азиатским театрам войны: на Харбин (Маньчжурия) и на Ургу-Калган (Монголия), и, с другой стороны, двухлетний опыт, хотя и небольшой, но все же и небезрезультатный, преподавания восточного языка в строевых частях этого округа дают возможность и право Иркутскому [военному] округу иметь свой особенный взгляд на постановку всего дела. Игнорировано было мнение и материал по вопросу целого округа, в результате же совещание вырабатывает и предлагает нам такую систему, которая если и принесет где-либо частичную пользу, то все же для Иркутского [военного] округа она останется лишь мертвой буквой, приносящей ему один только вред» [1013].

В декабре 1908 г. комиссия Мышлаевского выработала законопроект о новом порядке изучения офицерами восточных языков, и в начале 1909 г. он был внесен на законодательное рассмотрение. Основные положения этого проекта были опубликованы в печати [1014].

Обсуждение в армейской среде и в сообществе военных востоковедов реформы всей системы изучения офицерами восточных языков вылилось в широкую дискуссию, которая нашла отражение как в ведомственных документах, так и на страницах военных газет и журналов. Эта дискуссия с разной степенью интенсивности продолжалась вплоть до начала Первой мировой войны. Военно-востоковедная дискуссия в русской армии прошла условно три фазы развития: начальную (19051909), промежуточную (1909–1911) и заключительную (1911–1914). Велась дискуссия во всех центрах русского военного востоковедения – в центральном (Санкт-Петербург), кавказском (Тифлис), туркестанском (Ташкент) и дальневосточном (Омск, Иркутск, Хабаровск, Владивосток и Харбин), – как на официальном уровне, так и в армейской среде.