Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Преподавателями школы являлись драгоманы российского военного комиссара и дипломатического чиновника, а также приглашенные учителя-китайцы, знающие русский язык, преимущественно из числа лиц, окончивших цицикарскую русско-китайскую школу. Кроме того, назначался один преподаватель из числа офицеров для обучения русскому языку, основ географии Маньчжурии, Северного Китая и базовым сведениям по военной топографии.

Проект школы содержал примерную учебную программу с кратким перечнем изучаемых тем. В частности, программа китайского языка предусматривала «теоретическое ознакомление с основами китайского языка, дабы придать практическим занятиям характер сознательного изучения. Практические уроки по главнейшим категориям сведений, необходимых при сношениях с китайцами. Переговоры о покупке фуража, провианта, скота и других продуктов, о сборе рабочих, подвод, лодок и других материалов. Требование вызвать старшину, проводника; распросы о дорогах, горах, лесах, болотах, реках и о различных на них переправах. Распросы о селениях и об имеющихся там различных средствах. Опрос китайских солдат, названия частей, имена начальников и др. сведения» [882].

Программа курса по географии заключалась в предоставлении кратких сведений по географии Маньчжурии – города и населенные пункты, пути сообщения. Курс по географии должен был привить слушателям навыки в работе с географическими картами. В курс географии входил и страноведческий раздел – административное устройство и органы местного управления Маньчжурии, внешние отличия военных и гражданских чинов китайской службы, семейный и общественный быт китайцев, система денежного обращения и единицы мер емкости, длины, веса и перевод их в русскую систему мер, китайское времяисчисление, производительные силы страны и др. Одельно в программе были выделены военные вопросы – организация китайских и японских войск, их форма одежды, краткие сведения о русских вооруженных силах на Дальнем Востоке.

Финансирование школы предполагалось осуществить из средств каждой отдельной части, направлявшей своих слушателей в школу толмачей из расчета по 60 руб. за человека. Эти средства поступали в управление военного комиссара и расходовались на вознаграждение преподавателей, на приобретение учебных пособий, оборудование школы и аренду помещения.

Ежегодно в августе месяце слушатели школы должны были держать экзамен перед особой комиссией, в которую назначались два офицера – выпускника Восточного института или другие лица, хорошо владевшие китайским языком.

Проект полковника Линды с точки зрения степени его проработки представлял собой лишь общую идею, некий набор мыслей и в этом отношении являлся продуктом совершенно непригодным для практических целей. В проекте отсутствовали такие важные положения, как сроки обучения, требования к уровню знаний выпускников, порядок проведения переводных и выпускных экзаменов, дальнейшее прохождение службы выпускниками и др. Проект был разработан для подготовки переводчиков из числа нижних чинов, т. е. рассчитан на ту категорию военнослужащих, которая как по общеобразовательному уровню, так и по условиям службы и кратковременности пребывания в рядах армии не могла дать сколько-нибудь подготовленного и устойчивого резерва переводческих кадров.

Вместе с тем проект полковника Линды был первой попыткой решить проблему подготовки переводческих кадров непосредственно для строевых частей войск, еще находившихся на бывшем театре военных действий в Маньчжурии. Неудивительно, что за него сразу же ухватилось командование русских Маньчжурских армий. Проект получил положительные отзывы генерал-квартирмейстеров 1-й Маньчжурской армии (П. И. Огановский), 2-й (А. Р. Эйхгольц) и 3-й (М. В. Алексеев).

В отзыве на проект генерал-майор П. И. Огановский отмечал: «Распространение знания китайского языка и параллельно с этим ознакомление с китайским населением нельзя не признать в высшей степени желательным для войск, которые теперь и в будущем должны действовать в Маньчжурии и сопредельных с нею театрах военных действий. Особенно полезным является знание простонародной обиходной китайской речи, так как со времени военных действий войска сталкиваются именно с деревенским населением, в сношениях с которым простой толмач оказывается едва ли не желательнее ученого переводчика литературного китайского языка» [883].

Генерал-майор М. В. Алексеев в свою очередь замечал: «Опыт минувшей кампании показал, что отсутствие надежных переводчиков сильно отражалось не только на боевых действиях войск в смысле трудности ведения тайной разведки, но также и на хозяйственных операциях войск. Войска находились в руках туземных переводчиков, которые, с одной стороны, нисколько не заботились об интересах, конечно, русской казны, а с другой, пользуясь своим, так сказать, привилегированным положением, без всякого угрызения совести грабили своего же брата китайца. Отсюда видно, какую громадную пользу может для будущего принести предлагаемая Вами мера в отношении обучения известного числа нижних чинов в Цицикарской школе китайского языка. Я предложил бы как непременное условие вести самый строгий учет всем, изучившим китайский язык, <���…> для образования своего рода запаса толмачей» [884].