Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Согласно Положению о Восточном институте (п. 5), курс в нем продолжался четыре года и, начиная со второго учебного года, делился на четыре отделения: китайско-маньчжурское, китайско-японское, китайско-корейское и китайско-монгольское. Общими предметами для всех четырех отделений являлись: богословие; китайский, английский, французский (необязательный) языки; общий курс географии и этнографии Китая, Кореи и Японии с кратким обзором их политического устройства и религиозного быта; политическая организация современного Китая и обзор его торгово-промышленной деятельности; новейшая история (XIX в.) Китая, Кореи и Японии в связи с историей отношений России с этими странами; коммерческая география Восточной Азии и история торговли на Дальнем Востоке; политическая экономия; международное право; обзор государственного устройства России и основных европейских держав; основы гражданского и торгового права и судопроизводства; счетоводство; товароведение (п. 6).

К специальным предметам относились: на китайско-японском отделении – японский язык и обзор политического устройства и торгово-промышленной деятельности Японии; на китайско-корейском – корейский язык и обзор политического устройства и торгово-промышленной деятельности Кореи; на китайско-монгольском – монгольский язык, обзор политического и экономического строя Монголии с выяснением значения для него ламаизма и обзор торгово-промышленной деятельности этой страны; на китайско-маньчжурском – маньчжурский язык и обзор политического и экономического строя и торгово-промышленной деятельности Маньчжурии (п. 7).

Оценивая учебную программу в целом, выпускник офицерского отделения института В. Д. Песоцкий (вып. 1911 г.) высказывал следующее мнение: «Пожалуй, будет излишне подчеркивать, насколько широко задумана была программа институтского курса и насколько единственной является она не только для России, но и вообще для учебных заведений даже всего мира. Четыре года, ассигнованные на прохождение программы институтского курса, едва ли могли охватить ее, и пройти сверх нее еще большее уже не представлялось, а потому как дальнейшее усовершенствование в изучаемых предметах, так равно и ознакомление с новыми, отвечающими личным практическим задачам учащихся, возлагалось на энергию, способности и желание каждого, насколько позволяли каждому обстоятельства» [660].

Восточный институт при его основании замышлялся как учебное заведение практического востоковедения с целью готовить «в нем лиц к службе в административных и торгово-промышленных учреждениях Восточно-Азиатской России и прилегающих к ней государств» [661]. Создание нового учебного заведения на далекой восточной окраине происходило с чистого листа, без опоры на какую-либо предварительную базу. Программы изучения восточных языков в институте фактически явились калькой с учебных программ факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета, что было не удивительно, поскольку у истоков института стояли питомцы этого факультета. Однако очень скоро выяснилась полная невозможность соединить в рамках единой учебной программы принципы двух совершенно различных между собой школ – академической и практической. Первым следствием этой проблемы стал поиск путей модификации учебной программы под вполне конкретные задачи нового учебного заведения. При этом сразу обнаружились трудности, и их было немало. Первой в этом списке, если не главной, стала проблема с учебными пособиями, которых тогда не было не только во Владивостоке, но и, пожалуй, во всей России. Практическое востоковедение считалось в те годы не более чем модным течением, и подготовка востоковедных кадров шла по старой, глубоко укоренившейся академической традиции.

«Книжный голод» явился серьезной проблемой Восточного института в первые годы его практической деятельности. Из Владивостока, как ни из какого другого места России, было заметно стремительное развитие за рубежом практического востоковедения, нашедшего своих сторонников и адептов в среде новой волны европейских лингвистов, которые увидели в выходящих из самоизоляции «желтых гигантах» – Китае, Японии и Корее – широкие возможности для соединения академической науки и практической деятельности, прежде всего в сфере коммерции. К практическому познанию Востока обратили свой взор ученые, миссионеры, коммивояжеры, из среды которых вышли востоковеды, соединившие интересы науки и бизнеса. К концу XIX в. практическое востоковедение на Западе получило широкое распространение, о чем свидетельствует масса разработанных в то время учебных пособий и словарей, основанных на методике быстрого усвоения живых восточных языков в наиболее доступной форме. Для русских дальневосточных ориенталистов, все еще находившихся под влиянием отечественной академической школы, это был непростой вызов, и им приходилось в ускоренном порядке наверстывать отставание от западных коллег. Об этом свидетельствует масштаб переработки и адаптирования под нужды учебного процесса в Восточном институте учебных пособий и словарей, разработанных представителями западной школы практического востоковедения. Чтобы представить масштабы этой работы, достаточно ознакомиться со списком основных трудов профессоров и преподавателей Восточного института за первые годы его существования.