Юрий Андреев - Раннегреческий полис (гомеровский период)

В полной мере это расхождение между свидетельствами эпоса и показаниями микенской археологии было осознано лишь после того, как были прочитаны первые таблички пилосского и кносского архивов. Вырисовывающиеся в этих документах контуры бюрократического государства с его централизованной экономикой, иерархией сословий, широко разветвленным фискальным аппаратом резко контрастируют, с почти первобытной простотой жизни и нравов гомеровских героев. Элементарные житейские ситуации, в которые поэт ставит своих персонажей: публичная ссора двух царей; препирательство царя с простолюдином на народном собрании; пиры, участники которых сами готовят свою трапезу, а затем вкушают ее за одним столом с рабами и нищими; царь, лично надзирающий за работой на своем наделе или даже сам работающий на нем, — все это, конечно, не имеет ничего общего с тем приподнятым над обыденностью, насквозь ритуализированным бытом микенской дворцовой элиты, который угадывается за скупыми текстами табличек. Зато сцены такого рода были бы вполне уместны в патриархальной среде той примитивной семейно-родовой общины, которая, судя по всему, оставалась господствующей формой социальной и политической организации на протяжении всего так называемого «Темного века» греческой истории (XI—IX вв. до н. э.). Очевидно, микенская цивилизация как Целое была чужда и непонятна эпическому поэту, как давно забытое прошлое. Чисто автоматически воспроизводя в своем повествовании отдельные и, можно сказать с уверенностью, случайные приметы этой эпохи, он обнаруживает явную неспособность постичь ее специфику, ее историческое своеобразие. [8] Как справедливо замечает Финли (op. cit., р. 166), возражая против попыток отождествления микенского и гомеровского обществ, «различие между ними заключалось в самой их структуре, а не только в масштабе и размерах»; см. также: Папазоглу Ф. К вопросу о преемственности общественного строя в Микенской и Гомеровской Греции. — ВДИ, 1961, № 1, с. 30.

В свете всех этих фактов концепция «микенского Гомера», время от времени всплывающая на страницах как зарубежной, так и отечественной литературы, должна быть отнесена к разряду научных курьезов со всеми вытекающими отсюда последствиями. [9] Stella L. А. Il Poema d'Ulisse. Firenze, 1955; Каh1-Fürtmann G. Wann lebte Homer? Eine verschollene Menscheit tritt ans Licht. Meisenheim am Glan, 1967. Абсолютное большинство специалистов по «гомеровскому вопросу» склоняется в настоящее время к тому мнению, что известные нам «Илиада» и «Одиссея» не могли сложиться ранее VIII в. до н. э. или, говоря археологическим языком, до начала периода зрелого геометрического стиля (эпоха дипилонских ваз), что не исключает, впрочем, и отдельных вкраплений, относящихся к еще более позднему ориентализирующему периоду. [10] Обстоятельный разбор вопросов, связанных с датировкой поэм, сделан в уже упоминавшейся работе Кёрка («The songs of Homer», р. 282 sq.).. Признавая все это за очевидную истину, мы не можем, однако, игнорировать и наличие в тексте поэм ряда ранних элементов, восходящих частью к «Темному веку», частью к еще более ранней микенской эпохе, и должны так или иначе объяснить их происхождение. В своем понимании природы гомеровского эпоса и характера его генезиса почти все современные филологи независимо от их «партийной» принадлежности как представители лагеря «разделителей», так и последовательные «унитарии» исходят из одной общей посылки, которую можно определить как «концепцию устного поэтического творчества» (oral poetry). [11] Одно из лучших изложений этой концепции см.: Bowra С. М. Homer. . ., р. 10 sq. Согласно этой концепции Гомер [12] Говоря о Гомере как о едином авторе обеих поэм, мы лишь Следуем общепринятой условности, имея в виду, что вопрос о том, была Ли каждая из поэм создана одним и тем же поэтом или двумя разными, пока еще далек от своего окончательного решения (Kirk G. S. Op. cit., p. 288 sq.). является замыкающим звеном в длинной цепи поэтов-сказителей (аэдов), с незапамятных времен воспевавших подвиги героев Троянской войны, не прибегая к письменному тексту. Есть основания считать, что устная поэтическая традиция, образующая фундамент гомеровских поэм, ту питательную среду, в которой они обе возникли и сформировались, уходит своими корнями в глубь веков, достигая того времени, когда, согласно подсчетам археологов, должна была погибнуть реальная Троя (примерно, середина XIII в.), а возможно, и еще более отдаленного прошлого. [13] Bowra С. M. Homer..., p. 46 sq.; Webster Т. В. L. Op. cit., p. 91 sq.; Page D. L. Op. cit., p. 259 sq.; Тронский И. M. Проблемы гомеровского эпоса. — В кн.: Гомер. Илиада. М.—Л., 1935, с. LV сл. Подобно мощному насосу, героическая поэзия в своем развитии извлекала из глубин греческой истории и выносила на поверхность отложившиеся в тексте поэм и образующие его древнейшие исторические пласты формулы, образы, мотивы.