Михаил Гордин - Пушкинский век

Огромная детская смертность побудила открыть в Петербурге больницу для детей. Открылась она на даяния благотворителей.

В описаниях Петербурга 1830-х годов к самым распространенным в столице болезням причислялась ипохондрия. «В Петербурге, где большая часть населения составлена из людей, проведших первые лета юности или за границею, или внутри России, ипохондрия почти обыкновенная болезнь, — пишет И. Пушкарев. — Воспоминания о родине, сердечные утраты, обманутые надежды, так долго услаждавшие нас, и разочарование в наслаждениях удовольствиями жизни, превращают в ипохондриков людей, прежде не показывающих ни малейших следов сей болезни». Ипохондрия — «низшая степень меланхолии, расположение к задумчивости и мрачным мыслям». Жизненный уклад николаевского Петербурга способствовал развитию нервных и душевных болезней.

И в столичной словесности с 1830-х годов стали быстро множиться персонажи-безумцы. Следом за бедным Евгением из «Медного всадника» сходит с ума одержимый жаждой золота Германн — герой «Пиковой дамы». Сходят с ума герои петербургских повестей Гоголя художник Пискарев из «Невского проспекта», художник Чартков из «Портрета», чиновник Поприщин из «Записок сумасшедшего».

Выразительную и правдивую картину Дома умалишенных нарисовал Пушкин в стихотворении «Не дай мне Бог сойти с ума»:

В «Заключении» повести «Пиковая дама» Пушкин писал: «Германн сошел с ума. Он сидит в Обуховской больнице в 17-м нумере, не отвечает ни на какие вопросы, и бормочет необыкновенно скоро: — Тройка, семерка, туз! Тройка, семерка, дама!..»

Сначала Дом умалишенных располагался в здании Обуховской больницы, но затем, с 1828 года, на седьмой версте по Петергофской дороге. В бывшей даче князя Щербатова была открыта специальная психиатрическая «Больница Всех Скорбящих». На 1 января 1834 года здесь находилось 119 человек обоего пола.

Невский проспект от набережной Фонтанки. Литография. 1830-е гг. На углу — аптека В. Вольфа.

В 1815 году в Петербурге числилось 43 аптеки — 11 казенных и 32 «вольных», то есть частных. К 1838 году «вольных» аптек стало 48. Почти все они находились в центральных частях города и на Васильевском острове. В окраинных же частях — Рождественской, Нарвской, Каретной, Охтинской — было по одной аптеке, а Петербургской и Выборгской частях — по две.

Лекарства стоили очень дорого и были недоступны простому люду, лечившемуся по-старинке, народными средствами.

За лекарства, забранные в аптеке в июне 1836 года, Пушкин заплатил 170 рублей 23 копейки, за взятые в июле того же года — 183 рубля 47 копеек, в августе — 118 рублей 73 копейки. Живя с семьей на Пантелеймоновской улице в доме Оливье, затем на Французской набережной в доме Баташева, Пушкин пользовался аптекой Брунса на углу Моховой и Пантелеймоновской улиц. Переехав в дом на Мойке — аптекой Типмера близ Невского проспекта на Малой Морской. Что же здесь покупали Пушкины? В счетах аптекарей значится микстура, порошки, капли, пилюли, мази, киндербальзам, липовый цвет, ромашка, камфара, аррорут, ревень, касторовое масло, грудной чай, желудочный кофе, пластырь, присыпка и т. п. Кроме лекарств в аптекарских счетах Пушкиных значились губная помада, сироп для волос, анисовая вода, одеколон, пудра.

Аптекари продавали и брали на комиссию косметические средства, парфюмерию, мыло. В газетах можно было прочесть такие объявления: «Кеммерер, содержатель аптеки по Вознесенскому проспекту близ Офицерской улицы в бывшем Порхова доме, извещает почтеннейшую публику, что он получил на комиссию химические вещества, в самом лучшем состоянии, выписанные из чужих краев, для домашнего употребления. Из числа сих веществ находится у него мыло, делающее нежным и белым как лицо, так и все тело, если токмо намыливать оным 2 или 3 раза в сутки и вытирать сухим полотенцем. Для удостоверения господ, посылающих за оным мылом служителей своих, что точно получено ими оное в аптеке его, Кеммерера, а не в другом месте, протянут на каждой штуке сего мыла шнурок и на конце оного запечатано печатью с вензелем „А. Н.“. Фунт сего мыла стоит 8 рублей, а каждая штука 2 рубля».