Михаил Гордин - Пушкинский век

В 1803–1805 годах на огромной территории так называемого «Итальянского сада», простиравшегося от Литейной до Шестилавочной улицы, была построена Больница для бедных. Она получила название Мариинской — по имени императрицы Марии Федоровны, пожертвовавшей на это дело немалые средства. Мариинская больница для бедных строилась, как и мужская Обуховская, по проекту Кваренги. Монументальный корпус с восьмиколонным портиком и двумя флигелями возведен был в глубине парадного двора, отделенного от Литейной улицы высокой чугунной оградой с двумя воротами. В главном корпусе помещалась сама больница, в правой стороне здания — мужское отделение, в левой — женское. Во флигелях, обращенных к улице, жили врачи и чиновники.

В двух этажах больницы в 26 палатах стояли сначала 242 кровати, а позднее — 400. В Мариинскую больницу для бедных крепостных не принимали. Поступившие сюда, сдав свою одежду, получали взамен серые халаты и головные уборы: мужчины — колпаки, женщины — платки или чепцы. Все сведения о больном — имя, возраст, вероисповедание, «состояние», то есть сословная принадлежность, место жительства, а также номер палаты и номер кровати заносили в особую книгу. На куске картона, повешенном над кроватью, обозначали номер больного, его имя и день его поступления в больницу. Название же болезни и врачебные предписания написаны были по-латыни на аспидной доске, висящей в головах у больного.

Ухаживали за больными служительницы под надзором «вдов милосердия». «Вдовы милосердия» или «сердобольные вдовы» — первые в России медицинские сестры — вербовались из обитательниц Вдовьего дома в Смольном монастыре. В этом доме жили около ста бедных «вдовиц благородного звания». Из них и составилось «особое сословие», посвятившее себя уходу за больными в больницах и частных домах. Обитательниц Вдовьего дома, желающих стать вдовами милосердия, направляли на годичные испытания в Мариинскую больницу. Выдержавших испытания приводили к особой присяге, выдавали знак отличия и форму. Знаком отличия был на зеленой ленте золотой крест с надписями: «всех скорбящих радость» и «сердоболие». Форма — платье кофейного цвета и белый чепец. В больницах этим вдовам выдавали жалование, в частных домах — вознаграждение. Всего в Мариинской больнице в конце 1820-х годов было десять вдов милосердия, главный доктор, три доктора и восемь подлекарей.

Смертность здесь составляла более 15 процентов. Умерших переносили в особое здание. По правилам надлежало не хоронить до тех пор, пока не покажутся признаки тления, чтобы по ошибке не предать земле находящихся в летаргическом сне. Тем же из умерших, кто при жизни был подвержен обморокам, полагалось привязывать к рукам и ногам шнурки с колокольчиками, проведенные в комнату смотрителя. Если больной не умер, а только в глубоком обмороке, очнувшись, он пошевелится, колокольчики зазвенят, и смотритель подаст ему помощь.

В этом же здании находилось и все нужное для приведения в чувство утопающих и задыхающихся.

Из-за обилия рек и каналов жители Петербурга нередко тонули. В ноябре 1830 года газета «Северная пчела» рассказала следующий случай. Служанка пастора реформаторской церкви Генриетта Егорова, находясь на плоту близ Полицейского моста, упала в Мойку и начала тонуть. На крик сбежалась большая толпа. Случившийся здесь дворник Демутова трактира крестьянин Лука Афанасьев бросился в воду и при помощи служителя Придворной больницы Григория Слесаренко вытащил утопающую на пристань. Женщина не подавала уже признаков жизни. Ее стали откачивать, но это не помогло. Тогда ее снесли в находящуюся поблизости Придворную больницу, где врачи, употребив ряд средств (они подробно описывались в газете), привели Егорову в чувство. Затем по распоряжению полиции ее отправили в Обуховскую больницу.

Для «рабочих людей, приходящих из разных губерний в столицу и нередко подвергающихся жестоким недугам», отведены были бесплатные места в госпитале лейб-гвардии Финляндского полка и Морском госпитале — по 100 мест в каждом. Для определения в госпиталь хозяин или подрядчик должен был дать знать о заболевшем в Съезжий двор, то есть в полицию.

В конце 1820-х и в начале 1830-х годов были открыты на 1-й линии Васильевского острова больница Марии Магдалины, на Петербургской стороне — Петропавловская больница, на Екатерининском канале у Аларчина моста — Детская больница.

Больница у Аларчина моста была первой в России и третьей в мире больницей для детей. Рассказывая о ней, В. Бурьянов писал: «Есть здесь в городе сотни, тысячи таких младенцев, которые, сделавшись больны, не имеют никого, кто бы за ними присмотрел, потому что их отец бедный чиновник или ремесленник, который, чтобы доставить кусок хлеба другим своим детям, должен целый день в поте лица своего работать, а их мать должна сама сходить на рынок, сама убрать горницу, сама стряпать в кухне. Из кухни идет чад; больное дитя, беспокоимое мухами, плачет, вертится, стонет; бедная мать готова уже затушить огонь на очаге, но другие дети ее придут сейчас голодные, их надобно накормить. Зимой в комнате очень дурный воздух, надобно его освежить, отворить форточку, попрыскать уксусом; для того надобно кроватку с больным перевести в другую горенку, но нельзя; другая горенка уже два дня как не топлена, потому что деньги, которые надобно было употребить на дрова, посланы в аптеку за лекарство. Притом надобно еще заплатить доктору; отец семейства заложил в ломбард те серебряные часы, которые подарил ему его отец… Несмотря на все это, часто больной мальчик или больная девочка умирают в страданиях… И таким образом погибает большая часть детей у бедных родителей!»