Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

Эшелон с людьми был длинный. В Витебске прицепляли дополнительные вагоны. Привезли нас в город Лида. Там нас погнали в баню, вещи обработали от вшей. Если у кого-то находили в голове вшей, стригли наголо. Потом уже в других вагонах отправили нас в город Фюрстенберг — 20 км. от Берлина. Там была биржа труда, где хозяева, как скот, отбирали себе ребят и девочек. Помню, из Рудни нас было четверо: Зина Тимощенкова (сейчас живет в Риге, вышла замуж за латыша), Оля Киселева (по мужу Меньшикова, живет в Минске), Зина Мойсейченкова (говорили, что живет в Сибири) и я.

У хозяина, куда я попала, было более 200 га земли. У него работало 72 человека. Работала я там в поле на сельскохозяйственных работах. Он выращивал брюкву, сахарную свеклу, картошку, лук, пырей, кольраби, капусту всех сортов и многое другое. И хотя нас всех сильно мучили, но учили работать. Теперь я все умею. Кормили нас сносно, но по воскресеньям был обед получше: давали гороховый суп. Хлеба получали немного, и только черный.

Освободили нас в мае 1945 года. По дороге домой, около Штеттина, нас задержала одна воинская часть, и мы, около 100 человек, охраняли на Одере деревянный мост (говорили, что длина его была пять километров). Застряли мы там до сентября, потом автомашинами добрались до Гродно. Там посадили нас в поезд.

В Рудне я поступила работать в типографию, где проработала всю жизнь наборщицей. Особо нас не преследовали. С 1993 года я состою в союзе малолетних узников. Сейчас на пенсии».

Записал И. Цынман

Вот что мне рассказала жительница г. Смоленска Юлия Ефимовна Гельфанд.

Дина Минц до 1941 г. работала и жила с мужем и детьми в Ленинграде. Летом 1941 г. она отправила двух своих маленьких детей с няней к своим родителям в Рудню. С приходом фашистов родители не сумели эвакуироваться и остались в оккупации. Когда руднянских евреев выгнали на расстрел, няня взяла детей за руки и пошла вместе с евреями.

Местные русские и идущие с ней рядом евреи пытались отговорить ее: «Ведь ты — русская, зачем идешь на гибель?» Она отвечала: «А что же я скажу потом Дине о детях? Ведь она их мне поручила? Нет, я так не могу. Что с ними будет, то и со мной».

Их всех расстреляли, а детей, возможно, живьем бросали в ямы. В Рудне у памятника Скорбящей Матери, созданном скульптором Л. Кербелем, на надгробных плитах рядом с фамилиями детей написана фамилия их русской няни.

Сама Дина пришла в Рудню сразу после ее освобождения русской армией. Когда вскрыли ров, где находились убитые евреи, она узнала своих детей по обуви. Трупы ее детей прикрывало тело убитой русской няни Фрузы.

Дина — моя хорошая знакомая. Все вышеизложенное я записала с ее слов по памяти.

Сейчас Дина Минц живет в Израиле в г. Кирьят-Бялик, у нее есть сын — Семен Левин.

Записал И. Цынман

Рассказывает пенсионерка, участница Великой Отечественной войны Лупикова Таисия Борисовна (девичья фамилия Ромм Бася Борисовна):

«Рудня — моя родина. Родилась я на Пролетарской улице, как раз там, где в начале войны для евреев устроили гетто.

Я помню с детства Рудню еврейским местечком или городом с преобладающим еврейским населением. Евреи с другими народами жили дружно, не различая наций. Одной жизнью с Рудней жили ближайшие еврейские местечки Любавичи, Микулино. Много евреев жило в близких к Рудне Понизовье, Лиозно, Колышках, на станциях железных дорог. Да и жители еврейского Велижа, Поречья (Демидов) считали Рудню своей железнодорожной станцией. В то время еврейский язык (идиш) был вторым разговорным языком, знали его почти все население района.

Перед войной я училась в Смоленском пединституте. У моих родителей было трое детей. Война застала меня в Смоленске. Мальчишек из института на второй день послали рыть окопы. Нам, девушкам, пришлось в Смоленске сбрасывать с крыш зажигательные бомбы. У многих не было спецодежды, и нас за ней отправили домой.

26 июня я приехала в Рудню. Отца я не застала, его забрали в армию, и он погиб на Курской дуге.

Я попыталась эвакуировать свою семью из Рудни. Мы почти добрались до Смоленска (немцы уже были в Рудне). Прямо нам на головы немцы сбросили десант с танкетками. Парашютисты сразу стали стрелять и кричать: «Цурюк, нах Рудня». Тут же появились бывшие кулаки и будущие полицаи. Они стали отбирать лошадей, коров, вещи. Пришлось вернуться. Всех, кто сопротивлялся, расстреливали.

На обратном пути мы застряли в Микулино, где немцев еще не было. Нас приютили еврейские семьи Бляхер Шлема и Одинова Риска.