Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

Конечно, я не смог сразу стать полной опорой для матери, но после смерти отца мои взгляды на необходимость моей помощи в корне изменились. На меня надеялись и видели во мне какую-то надежду. Я старался ее оправдать и все свободное от школы время помогал матери по хозяйству. В период каникул, особенно с наступлением лета, работал в колхозе. Мне в колхозе шли навстречу и всегда находили посильную работу. Особенно часто приходилось перевозить на повозке всевозможные грузы: навоз, корм скоту, зерно и другие. Очень часто я помогал матери на птичнике, а иногда полностью подменял ее. Матери было очень трудно. Весь день на работе в колхозе. Рано утром подоить корову и накормить скотину, приготовить пищу семье, испечь хлеб на неделю, постирать, убраться, сшить или подлатать детям одежду, и множество других дел. Сейчас, вспоминая ее огромнейший труд, я удивляюсь, как она, небольшая худенькая женщина, справлялась со всеми делами. Я не помню, когда она ложилась спать и вставала. Обычно все уже спали, а она штопала носки или шила. Летом в 4.00, зимой в 6.00 утра она меня обычно будила гнать корову в стадо или помочь ей управиться со скотиной.

Нет сомненья, что девчонки ей по дому помогали, они мыли и убирали полы, стирали, много делали на огороде. Однако все наши усилия не смогли возместить материальные трудности, возникшие со смертью отца. Встал вопрос, чтобы я стал главной опорой для семьи, нужно было найти для меня постоянное занятие, которое улучшило бы хотя бы наше материальное положение. Но не будем забегать вперед.

Итак, 23 декабря 1923 года, в знакомой уже вам семье, в один из самых коротких дней и длинных ночей года, не знаю точно, днем или ночью, но скорее всего ночью, родился мальчик, которого назвали Абрамом (Бома). Мое рождение было радостным событием для отца и матери. Сын — это наследник, мужчина, первый помощник в семье, тем более что девочка уже была, моя сестра — Паша, которой уже исполнилось полтора года. Трудно я рос. Говорят, что я переболел всеми детскими болезнями, а когда болел дифтерией, то все надежды на мое спасение были возложены на судьбу, и как видно, она была ко мне благосклонна. Я рос, а вместе со временем и ростом из меня вырисовывался совсем обычный, как и все вокруг, мальчишка, любивший шумно поиграть, пошалить и где-нибудь и что-нибудь набедокурить. Из раннего детства мне помнится, как мы играли в прятки, лазили под амбар, бегали босиком по лужам, особенно после дождя. В зимнее время любимым местом была русская печь, где был постлан овчинный полушубок, тепло, и все видно, что делается в доме. Когда мне исполнилось 5 лет, родители устроили мне именины. Помню, как приходили тети и дяди, гладили меня по головке и давали мне конфеты. Конфеты я брал с большим удовольствием, прятал их в сундучок, и когда сестренка у меня очень вежливо просила, я ей по полконфетки давал. Когда мне исполнилось 6 лет, меня определили в детский сад, который размещался в березовой роще, в бывшей помещичьей усадьбе. Функционировал он только в летнее время. Мне там очень нравилось. Там давали кашу с молоком и чай с сахаром, устраивали всякие игры. Но однажды я не поладил с одним мальчишкой, и мы подрались. Он меня ударил в нос, и у меня пошла кровь. Решив ему отомстить, я поднял камень, бросил в него и попал в голову, мальчик упал и заплакал. Потом вызвали мою маму и сказали, чтобы она меня забрала и больше не приводила, так как я большой хулиган, что я пробил камнем мальчику голову. Мама увела меня домой, дома меня отец сильно побил, но больше в детский садик меня не водили. Мы жили рядом с речкой Железняк. С ранних лет я научился плавать и все теплые дни лета пропадал на реке, ловил корзинкой рыбешек, купался и с дядей-рыбаком плавал на лодке. Дядя-рыбак жил недалеко от нас на берегу реки. Его главным занятием было сапожное дело, но, пожалуй, больше дохода у него было от рыбной ловли. У него было несколько лодок и домик на острове напротив нашего дома. Я почти ежедневно поджидал его, когда он ездил проверять расставленные по реке мережки. После долгих просьб он иногда брал меня. Я был очень рад, что дядя-рыбак брал меня в лодку и старался всеми силами ему помочь. Радости моей не было конца, когда в мережки попадало много рыбы, и дядя-рыбак давал мне одну большую или несколько малых рыбешек. Я бежал домой, отдавал их матери, а она меня похваливала и говорила, что пожарит мне рыбы, а иногда и всем к обеду.

Рядом с нашим домом, на самом берегу реки, стояла кузница. Владелец ее — Райцин. Они жили на нашей же улице, только намного выше. У них был сын Матвей, с которым я рос и дружил. Любимым нашим занятием было смотреть, как его отец из кусков железа выделывал всевозможные нужные вещи. Мы ему помогали качать меха, подносили воду. Иногда я чумазый приходил домой и получал от отца взбучку, но ходить в кузницу продолжал.