— А вы видели карту в Институте истории? — спросила я чиновника в местном КГБ (хотя силовые структуры в регионах подчиняются Москве, они и тут в «суверенитете» — сохранили прежнее название).
— Нет, не видел.
— Занятное зрелище… Но я вас хочу о другом спросить. Ни на одном административном здании (кроме военной комендатуры), я не видела российского флага. Как это объяснить? Неужели ткани не хватило?
Чиновник вежливо улыбается.
— Ни на одной вывеске, в том числе и на той, которое украшает здание вашего ведомства, я не видела герба России… Это, вероятно, свидетельствует об определенной политике местного руководства?
Но что мне мог сказать этот кэгэбэшник? Он мог бы мне сказать следующее: а тебе что, больше всех надо?! Приезжал же в Татарстан президент Путин, «скушал» и отсутствие флагов, и строящуюся на территории русского Кремля мечеть Кул-Шарифа, которая будет самой высокой в Европе. В духовном управлении мусульман я видела календарь с улыбающимися Шаймиевым и Путиным на фоне уже возведенных минаретов. Почему-то мне вспомнились улыбки премьера Степашина, когда он выезжал в «зараженные» ваххабизмом районы Дагестана, а после убеждал телевизионщиков, какие это хорошие люди — ваххабиты: «Не пьют, не курят». А потом море слез пролили. Правда, ни одной степашинской слезинки в том море не было.
Да и делегация Минобразования РФ, прибывшая на конференцию по русскому языку, что, разве она стала обострять мирное течение «соцреалистического действа»: мир, дружба, все хорошо. Нет, не стала. Посидела в татарском президиуме, посмотрела в почти сплошь татарский зал (как будто из шести тысяч преподавателей русского этим благородным делом в республике занимается исключительно титульная нация), поела «чак-чак» [3] Национальное блюдо.
и, убежденная, в собственной значимости, отбыла. А могла бы, например, спросить:
— Почему почти все школы в Казани стали русско-татарскими?
— Почему урезали часы на русский язык при сохранении прежней программы?
— Наполняемость татарских классов (их, обычно, не более одного в параллели) — 10–15 человек. Учителям татарского доплачивают 15 %. В остальных классах при изучении татарского (шесть часов в неделю с 1-го по 11-й) группу делят пополам и учителя, опять же, получают надбавки. Зато преподавателям русского не доплачивают ни в татарских классах, ни в обычных, хотя интенсивность труда возросла в два раза — ведь часы-то урезали! И это называется — дружба народов? И это — «укрепление русского языка как языка межнационального общения народов РТ» [4] Из республиканской целевой программы «Русский язык в Татарстане» на 2001–2005 гг.
?!
Вряд ли чиновники из Минобразования «не знают», что происходит с преподаванием русского в Татарстане. Вряд ли Путин «не догадывается», что мечеть в Кремле — не только «символ культурного возрождения». (В Казани мне рассказывали, как у президента Шаймиева спросили: почему так много строится в республике мечетей, и так мало — православных храмов? — Мечети быстро строить, а православные храмы — долго…) Но — молчат. Благодарят и улыбаются. Как будто «ваньки безродные». Как будто у них за спинами нет ни Петра Великого, ни Ивана III, ни Екатерины II, ни Александра Шишкова, ни Карамзина, ни Мусы Джалиля, ни Владимира Даля, ни Лобачевского, никого! Это ж какое нужно было получить образование и какие иметь способности…
Есть еще одни вопрос, «решенный», который имеет непосредственное отношение к русскому языку в Татарстане, и который в ни «полслова» не прозвучал на конференции. Это перевод графики татарского языка на латинский алфавит.
История вопроса, вкратце, такова. В 922 году к предкам татарского народа пришло арабское письмо, которое в разных формах и стилях просуществовало десять веков. Татарский язык богат гласными звуками, и после 1917-го усиливается работа по реформированию арабской письменности и лучшему приспособлению её к тюркским языкам. Развивается и движение за постепенный переход на латиницу. Татарский вариант латиницы («Яналиф», т. е. «Новый алфавит») просуществовал с 1927 по 1939 год. Интересно, что с протестом в ЦК ВКП (б) против перевода на латиницу татарского алфавита в мае 1927 года выступило 82 ученых, среди них — Галимзян Шараф, один из инициаторов создания культурно-национальной автономии мусульман — Штата «Идель-Урал». (Доклад об автономии он делал на Национальном собрании в Уфе в 1917 году. В 1937 году Шараф был репрессирован как националист.)
Читать дальше