Николай Бессонов - Суды над колдовством

Ради этой «мелочи» тысячи женщин, не готовивших себя заранее к подвигу, пробовали вынести муки, от одного описания которых волосы встают дыбом. До конца дотерпеть удалось единицам. Но ведь всему есть границы. Есть предел и у стойкости, на которую способна случайная жертва. Воздадим погибшим должное. Пусть они не смогли выстоять — они, по крайней мере, попытались.

В этой книге я стремился воссоздать из мозаики фактов типичную судьбу, отданной в руки правосудия, чародейки Мы не погрешим против истины, если распространим на тех, о ком в документах упомянуто урывками, взятые из других мест подробности. Дорога на костёр была у всех одна. Практически каждая жертва была оторвана от семьи, прошла через унизительные обыски, камеру пыток и холодные тюремные казематы. Следственные приёмы в разные века и в разных странах удивительно похожи. Мне кажется, любой, кто найдёт время прочитать эту книгу до конца, склонит голову перед великим страданием и великим долготерпением.

Четыреста лет Западная Европа была ареной борьбы с колдовством. Смерть собрала обильную жатву. Сколько же ведьм и колдунов было тогда уничтожено? Оценки колебались подобно маятнику. Сенсационные цифры в 5 или даже 9 миллионов погибших (Канторович, 1899 стр. 26) через некоторое время сменились более трезвыми подсчётами. К началу XX века историки сошлись на том, что за период преследования колдовства было уничтожено около 200 тысяч ведьм (Robbins, 1959 стр. 180) — это число тоже огромно, ибо сопоставимо с потерями в крупной войне. Да ведь и была война. Война с дьяволом, которую вели, духовенство и судейское сословие.

Еще в конце XVII века английский публицист Джон Вогстаф писал о преследованиях колдовства: «Без содрогания и ужаса я не могу думать об огромном числе людей разных времен и стран, принесенных в жертву этой безжалостной доктрине. Тысячи, сотни тысяч лишь зарегистрированных смертей, причём многие здесь умерли не простой смертью, но испытав ужасные, исключительные пытки. А как много ещё и тех, кого постигла та же участь, но о ком не сохранилось памятных записей» (1958 стр. 526).

И это действительно так. Многие исторические источники уцелели буквально чудом. Только в одном экземпляре дошла до нас книга Лоэра, бежавшего от судебного террора. Автор приводит жуткую статистику. В немецком городке Рейнбах на 300 семей пришлось 150 заживо сожжённых (1958 стр. 59)! Если бы затерялся и этот последний экземпляр, мы ничего не узнали бы ни о Кристине Бёффген, ни о госпоже Пеллер. Но книге повезло — как и нескольким другим памятникам такого рода. В Британском музее хранится единственный экземпляр памфлета о колдовстве, напечатанного в 1593 году. Это отчёт о казни семьи из трех человек. Есть книга Генриха фон Шультхайса. Её автор, организатор охоты на ведьм, называл пытки богоугодным делом. И снова лишь один оттиск из всего тиража пережил века (1958 стр. 451, 530).

Три упомянутые книги балансировали на грани забвении. Одна ничтожная случайность — и они разделили бы судьбу исчезнувших изданий. (Такие были, сомневаться не приходится.) Крайне тяжёлой утратой считают, например, исчезновение трактата Михеля Стапириуса. Этот смелый человек, пастор из Хиршберга описал двадцать один надуманный процесс над ведьмами. Он лично беседовал перед казнью с женщинами, которые перенесли чудовищные истязания. Несколько маленьких отрывков процитировал Лоэр. Остальное кануло в Лету (Lea, 1939 стр. 728).

До сих пор речь шла только о книгах. А ведь они были выпущены тиражами! Что же говорить об архивных документах, существовавших в единственном экземпляре? В хранилищах хозяйничали крысы. Внесли свой вклад и сотрудники, проводившие порой чистки «ненужных» бумаг. Когда появляется возможность проверки, зияющие пробелы в документации становятся особенно очевидны. Например, в отчётах Верховного суда Шотландии за 1644 год нет никаких бумаг о казни в Лейт-Линксе. Между тем осталось свидетельство очевидца, проезжавшего через это место в том самом году и видевшего девять ведьм, сожжённых одновременно (Robbins, 1959 стр. 179).

Французский судья Реми, отправивший на костёр свыше 900 ведьм, написал о своих «подвигах» трактат. Чтобы работа над рукописью шла успешнее, он, видимо, позаимствовал из архива судебные документы, да так и не удосужился их вернуть. В результате отчёты, относящиеся к периоду с 1581 по 1591 год, утрачены, и от большей части жертв не осталось даже имён. Седьмую часть фамилий Реми использовал на страницах своего трактата. Прочие подсудимые не упомянуты поимённо, и их уделом стало полное забвение (1958 стр. 407).