Николай Бессонов - Суды над колдовством

Обрела ценность жизнь в её низшем, материальном проявлении: утончённый разврат, дорогие напитки, роскошные одежды, прекрасные дворцы и особняки. Это был пир во время чумы вершащийся на глазах нищей толпы под лозунгом неповторимости личности. Что же говорить о самой Реформации, когда толпы врывались в храмы и попирали ногами святыни, к которым ещё вчера не решались даже прикоснуться? Если все можно богатым, то почему нельзя бедным? Бог — далеко, святые ничто, и да здравствует человек — венец творения!

На смену пошатнувшимся ценностям пришла новая — золото. Потоки его хлынули из колоний Нового Света и ручейками растекались по Европе. В мире с пошатнувшимися нравственными ориентирами богатство превратилось чуть ли не в единственную добродетель. Пресловутая протестантская этика объявила обладание им признаком избранности. Католики не говорили об этом вслух, но также стремились ухватить мимолётные блага в отпущенный человеку срок. Были подорваны нормы веками сложившегося бытия… Как теперь жить? Взять всё возможное!

Всё смешалось и сошлось в ожесточённой схватке: католики — с протестантами, бедные — с богатыми, европейцы с американскими и африканскими «дикарями».

Понадобилось время, чтобы на руинах Средневековья хаос сменился порядком. В его рамках бедные и богатые, простолюдины и правители должны были обрести своё раз и навсегда установленное место. На установление этого порядка была брошена вся мощь новой государственности. И всё же одного силового подавления разбушевавшегося насилия было недостаточно. Понадобились лозунги, способные сплотить разнородные социальные слои. Потребовались ритуалы, способные отвести от власть имущих агрессию социальных низов, которые были развращены безответственным поведением элиты и испытывали жестокие материальные тяготы (на последнее Н. Бессонов обращает самое пристальное внимание).

Одним из таких ритуалов стали жуткие ведовские процессы. В них обрело вторую жизнь свойственное Средневековью представление об особой приверженности женщин греху. Заметим, однако, что прежде оно мирно сосуществовало с куртуазной культурой и всеобщим поклонением Деве Марии. Теперь же греховная природа женщины была искусственно выведена на первый план. Следствия этой смены ориентиров подробно описаны в книге Н. Бессонова.

Читатель найдет в ней развернутые описания всех этапов ведовских процессов. Они восстановлены на основе широкого круга литературы (прежде всего — зарубежной), как правило, малодоступной отечественному читателю. Библиография весьма обширна, основу её составляют серьёзные исследования, и даже профессиональный историк найдёт здесь немало важных для себя сведений.

Сказанное позволяет дать книге самую высокую оценку.

О. В. Дуров, кандидат исторических наук.

Перед каждым, кто берётся за тему колдовства, встают неизбежные трудности. Досконально описана ничтожная часть судов. Недаром из книги в книгу кочует один и тот же набор фактов и имён. Стоит шагнуть чуть в сторону, как увидишь зияющие провалы. В немецком городе Бамберге, к примеру, были уничтожены шестьсот «ведьм» и «чародеев». От некоторых сохранились только имена, а о подавляющем большинстве не известно ровным счётом ничего!

Сразу оговорюсь: я не сторонник теорий о том, будто секты, поклонявшиеся Сатане, существовали в действительности. Погибшие на кострах были именно невинными жертвами. И если я в дальнейшем употребляю расхожий термин «ведьма» без кавычек, то делаю это по чисто техническим причинам и рассчитываю на понимание читателя.

Из дали веков колдунья кажется призрачной тенью. Обычно мы узнаём о ней что-то одно. Либо есть протокол пытки, но неизвестно, что было до и после. Либо очевидец описывает казнь, не называя имя жертвы. А чаще всего инквизитор похваляется в трактате, какие гнусные признания он вытянул на следствии.

Да, суды над колдуньями — это не процесс Жанны д'Арк, удостоенный внимания всей учёной Европы Череда безымянных жертв, увы, забыта. Яна Гуса, Джордано Бруно и Орлеанскую деву знают все. Они погибли ради великой цели. А была ли великая цель у женщин, обвинённых в колдовстве? Ради чего они терпели пытки, которые и не снились героям знаменитых процессов? Моя книга — ответ на этот вопрос.

Оказывается, у рядовой жертвы фанатизма был мотив молчать на допросах. Мелкий. Несопоставимый с судьбой Веры, Науки или Родины. Всего лишь стремление не запятнать свою душу ложью. Всего лишь боязнь навлечь подозрение на подругу или соседку.