Баир Дашибалов - Очерки по древней и средневековой истории монголов и бурят

Смех гарцующих в седлах парней.

Шум овечьих отар.

Звон чугунных стремян,

Крик детей у задымленных юрт,

Звук матерчатых легких гуту лов...

Все является мне В приглушенной годами беседе Мудрых предков.

Ушедших из этих степей, не дождавшись меня, не дождавшись меня.

Кочевники и ритмы вврлзии

С глубокой древности и по сегодняшний день человечество делится по способам хозяйственного освоения окружающего пространства: собиратели, рыболовы-охотники, кочевники, земледельцы. Пожалуй, менее всего повезло в этом перечне кочевникам. Они стали синонимами жестокости, дикости, варварства. Вот как говорит о ко-чевнике#х Борхес в «Истории о всадниках»: «Образ мужчины на коне дышит скрытым огнем. Приходит и уходит Бич Божий Аттилла, приходят и уходят Чингисхан и Тимур, всадник рушит и воздвигает бескрайние царства, но все это только сон. Его дела призрачны, как он сам. Пахарь дает жизнь слову «культура», город слову «цивилизация», а всадник пролетает минутной грозой». Слова Борхеса это взгляд земледельца, причем земледельца победившего. Возвращаясь опять к Борхесу - земледельца Каина, от рук которого погиб пастырь стад Авель. Для земледельца кочевники всегда были чужими и непонятными людьми, а значит, врагами. Хотя думается, что человеческие недостатки, как и добродетели, не распределяются по способу хозяйствования. Земледельцы-крестоносцы прокладывали путь своей идее обагренными кровью мечами и копьями.

Здесь я хочу показать кочевников соединителями пространства и времени. Номады являлись медиаторами-посредниками между различными народами и культурами, создавая единую евразийскую цивилизацию. Их быстрые колесницы по степным коридорам разносили достижения человеческих рук и духа с одного конца Евразийского материка на другой (рис. 1, 1-3). Это движение развивало человеческое общество и обогащало его.

В 1988 году в погребениях ольхонских бурят нами был отмечен интересный обычай вкладывание монеты в рот умершего. Аналогии этому обряду обнаружены далеко за пределами Прибайкалья - в греко-бактрийском мире. У древних греков данная традиция объясняется мифом о подземной реке, через которую перевозчик Харон за плату (монета-обол) переправляет души умерших. По мнению ученых, возможно, происхождение этого мифа связано с древними индоевропейцами.

Археологами на реке Унге в Приангарье раскопано городище-свя-тилище Улан-Бор. 3'ζο городище связано с расположенным рядом средневековым поселением выходцев из Средней Азии. Причем в валу городища обнаружены человеческие жертвоприношения, черепа которых относятся к памиро-ферганской расе. Городище Улан-Бор двухплощадочное. Внешний ров городища, удаленный от основных укреплений, прорыт в виде фигуры копя (рис.1, 4). Это гигантское изображение сопоставимо с конем, известным в Англии как Белая лошадь из Оксфордшира. Здесь на меловом холме просматривается огромная лошадь (рис.1, 5). Под лошадью находится поселение железного века. Но близки не только два этих коня, расположенных на значительном удалении друг от друга, близки обозначения слова конь в бурятском morin и английском mare языках. Сравни также: древне-ирланское таге, древненемецкое mariha и русское мерин.

Моя бабушка, уронив что-нибудь, восклицала: “О, татай!”, в русском языке это близко выражениям “О, господи! О, страсти-какие!” Т.М.Михайлов считает, что восклицание (татай, тотай) является реликтом древнего культа бога стихии Татая или Тотоя, известного у тюрко-монгольских народов. По мнению этнографа Д.С.Дугарова, Татай (Тотай) тюрко-монголов близок к древнеегипетскому богу Тоту. О том, что это сравнение корректно, свидетельствуют рисунки таз-минской культуры (ΠΙ тыс.до н.э.) Хакасии. Иконография божеств -людей с птичьей головой (рис. 1,6) тазминских художников - совпадает со стилем древнеегипетских божеств и, даже более того, с рисунками именно бога Тота (рис.1, 7).

Следовательно, все вышеперечисленные факты соединяют в одно целое громадный Евразийский континент и намечается единство культур, удаленных друг от друга как во времени, так и в пространстве. Несомненно, это свидетельство древних миграций кочевников индоевропейцев, создавших в глубокой древности единую евразийскую циви-ли:^ацию, остатки которой сохранились в разных частях евразийской Ойкумены у многих народов.

Другая эпоха великих миграций связывается с культурами скифского облика. Номады соединили степной коридор от Байкала до Дуная, но распространение «звериного стиля» искусства кочевников гораздо шире этой территории. Затем археологи выделяют эпоху гун-но-сарматского времени, связанную с движением хунну на запад. Здесь мы уже отчетливо фиксируем исходную точку движения это степи Центральной Азии, отсюда в последующем выплескивается еще несколько потоков кочевых волн - тюрки и монголы. Менее изученной является проблема движения кочевников на восток. Японские исследователи Кита Садакити и Эгами Намио обосновали теорию о влиянии на культурогенез японцев номадов Центральной Азии. Думается, что эта идея достаточно продуктивна и нуждается в дальнейшей основательной проработке.