Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Следующий прыжок на сто пятьдесят лет назад доставит нас в 1350 год, в мрачные дни «Черной смерти». Из этого наблюдательного пункта владычество Запада к 2000 году показалось бы, откровенно говоря, довольно маловероятным. Наибольшие неожиданности в ближайшем будущем мог преподнести Тамерлан — монгольский завоеватель, который явился из Центральной Азии и опустошил Индию и Персию, а затем в 1402 году нанес поражение Османской империи. И после этого он решил повернуть на восток, чтобы отомстить китайскому императору за то, что тот, по мнению Тамерлана, проявил к нему неуважение, — однако умер прежде, чем достиг своей цели. Если бы вместо этого Тамерлан продолжил бы после 1402 года свой поход на Запад, он вполне мог бы опустошить Италию, прервать ее Ренессанс и на столетия задержать развитие на Западе. С другой стороны, если бы он не умер в 1405 году в пути на Восток, а продержался бы на несколько лет дольше, он мог бы повторить жестокое завоевание Китая ханом Хубилаем и задержал бы на столетия развитие уже не Запада, а Востока.

Есть множество и других возможных вариантов развития событий. Основатель династии Мин Хун У легко мог бы не добиться успеха в объединении заново Китая после происходивших в нем гражданских войн. В результате в восточном центре в XV веке оказалась бы не одна великая империя, а группа воюющих государств. Кто может сказать, какие последствия это бы возымело? Мог бы настать хаос. Однако возможно, что в отсутствие «тяжелой руки» минской автократии это способствовало бы развитию даже еще более мощной морской торговли. В главе 8 я высказал предположение, что минский Китай, вероятно, никогда не создал бы восточную версию возникшей позднее атлантической экономики Запада, ибо этому слишком сильно мешала география. Однако, не будь династии Мин, колонисты и купцы Востока все же могли бы создать экономику в стиле атлантической — меньших масштабов и ближе к дому — в Юго-Восточной Азии и на островах Пряностей. Однако суть дела состоит в том, что в 1350 году реализация различных вариантов развития событий была даже еще более вероятна, нежели в 1500 году. Владычество Запада к 2000 году было попросту одной из многих возможностей — с вероятностью, может быть, не более чем в 25 процентов.

Я мог бы продолжать и дальше. Забавно играть в игру «а что, если». Но суть дела, вероятно, ясна. Станет ли Запад властвовать к 2000 году — это был вопрос вероятностей, а не предопределенностей либо случайностей. И чем дальше мы уходим в прошлое, тем больше там имеется того, что могло преподнести неожиданности. В 1800 году было в высшей степени невероятно, что какие-либо иные решения, культурные тенденции или случайности воспрепятствуют владычеству Запада после 2000 года. В 1350 году такой результат был вполне правдоподобным. Тем не менее трудно придумать, что такого могло бы случиться после 1350 года, из-за чего индустриализация на Востоке произошла бы раньше, нежели на Западе, или из-за чего индустриализация вообще бы не произошла.

Чтобы отыскать такое прошлое, которое могло бы правдоподобно привести к владычеству Востока к 2000 году, нам необходимо уйти назад на целых девять столетий — в 1100 год. Если бы тогда император династии Сун Хуэй-цзун более оптимальным образом действовал в отношении кочевников-чжурчжэней и сберег бы Кайфын в 1127 году или если бы родители ребенка Темучина действительно забыли его в степях и он умер бы, вместо того чтобы вырасти и стать Чингисханом, — то кто знает, что могло бы случиться? Расстояния и технологии морского дела, вероятно, исключали тихоокеанскую версию того пути к индустриализации, которым Европа последовала в XVIII веке, — посредством создания атлантической экономики. Однако, возможно, похожую экономику можно было бы создать и иными способами. Если бы Китай избежал разрушений и опустошений от чжурчжэней и монголов, его ренессансная культура могла бы расцвести и породить научную революцию, вместо того чтобы зачахнуть и вылиться в самоуспокоенность и бинтование ног. Внутренний спрос сотни миллионов китайских подданных, торговля между сельскохозяйственным югом и промышленным севером и колонизация Юго-Восточной Азии — всего этого могло бы затем оказаться достаточно, чтобы изменить баланс. С другой стороны — а может быть, что и нет. Пока у Китая не имелось такого огнестрельного оружия и таких армий, которые могли бы «закрыть» степи, — страна оставалась открытой для опустошительных миграций. Вероятно, было бы слишком оптимистично полагать, что китайские чиновники смогли бы неопределенно долго ухитряться сохранять равновесие. Как я подозреваю, взлету Востока в XII веке препятствовали очень многие обстоятельства.