Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Защищенная от агрессии широким синим морем, Япония процветала примерно до 1720 года. Численность ее населения удвоилась, а Эдо, возможно, стал тогда крупнейшим городом мира. Рис, рыба и соя сменили более дешевые пищевые продукты в рационе большинства людей. Воцарился мир: рядовые японцы, сдавшие в 1587 году свое огнестрельное оружие Хидэёси, потом никогда снова не вооружались. Даже обидчивые воины-самураи согласились разрешать свои ссоры лишь при помощи фехтования, что изумляло людей Запада, которые в 1850-х годах путем запугивания проложили себе путь в Японию. «Эти люди, по-видимому, мало что знают о применении огнестрельного оружия, — вспоминал один из них. — Это поражает американца, который с детства видел стреляющих детей. Такое незнание оружия — это аномалия, свидетельствующая о первобытной невинности и аркадской простоте» 57.

Однако после 1720 года картина становилась мрачнее. Япония была полна людьми. Без технологических прорывов уже не было способов получить больше пищи, топлива, одежды и жилья с перенаселенной территории, а без торговли не было способов доставить в страну что-либо сверх того. Японские земледельцы проявляли поразительную изобретательность, а японские чиновники осознавали, какой вред причиняет их лесам топливный голод, и активно занимались их защитой. Японская элитная культура обратилась к строгому прекрасному минимализму, способствующему сохранению ресурсов. Тем не менее цены на продовольствие росли, голодовки усиливались, и голодные толпы выражали свой протест на улицах. Это была отнюдь не Аркадия.

Единственной причиной, по которой Япония смогла избрать столь экстремальный путь, было то, что Китай — единственная вероятная угроза ее безопасности — сам шел той же дорогой. Широкие открытые пограничья Китая означали, что на протяжении XVIII века численность населения там могла продолжать расти; однако династия Цин все более стремилась не пропускать к себе опасный внешний мир по водным путям. В 1760 году вся внешняя торговля была ограничена Гуанчжоу, а когда британская Ост-Индская компания отправила в 1793 году в Китай лорда Макартни, чтобы он пожаловался на ограничения, император Цяньлун в ответ высокомерно заявил: «Мы никогда не ценили чужеземные изделия, и мы не имеем ни малейшей нужды в произведениях вашей страны. Дальнейшие контакты, — пришел он к выводу, — не гармонируют с правилами Поднебесной империи, и поэтому… преимуществ вашей стране предоставлено не будет» 58.

Немногие из правителей Запада разделяли веру Цяньлуна в изоляцию. В мире, где они жили, не доминировала единственная великая империя, наподобие цинского Китая; скорее это было место постоянных свар и все время меняющегося баланса сил. Большинство правителей Запада считали, что, даже если богатство мира остается постоянным, какая-либо одна страна всегда может отхватить для себя кусок пирога побольше. Каждый флорин, франк или фунт, затраченный на войну, окупал себя, и, покуда некоторые правители думали таким образом, всем правителям приходилось быть готовыми воевать. Гонка вооружений в Западной Европе никогда не прекращалась.

Европейские торговцы смертью постоянно совершенствовали орудия, которыми торговали (усовершенствованные штыки, заранее расфасованные пороховые заряды, более быстро действующие механизмы для производства выстрела), но реальные прорывы в этой области происходили за счет более научной организации насилия. Замечательно срабатывали дисциплинарные меры, такие как униформа, установление системы званий и расстрельные команды для офицеров, которые делали лишь то, что им нравилось (в противоположность простым солдатам, которых всегда наказывали жестоко). Добавление же круглогодичной подготовки позволило создать «машины войны», которые выполняли сложные маневры и уверенно стреляли из своего оружия.

Такие организованные «псы войны» обеспечивали больше убийств на каждый затраченный гульден. Сначала голландцы, а потом и их соперники ликвидировали «дешевую», но скверную традицию — поручать ведение войны частным подрядчикам, которые нанимали банды убийц и платили им нерегулярно либо вообще не платили, предоставляя им вымогать свой заработок у гражданского населения. Война оставалась преисподней, но в ней, по крайней мере, появились некоторые ограничения.

То же самое было верно и на море, где закончилась эпоха «Веселого Роджера», «хождения по доске» и зарытых сокровищ [183] «Веселый Роджер» — пиратский черный флаг с черепом человека и костями; «пройти по доске» — известная казнь у пиратов. — Прим. перев. .