Николай Митрохин - Back‑Office Михаила Суслова Или Кем И Как Производилась Идеология Брежневского Времени

Сектор контрпропаганды, по всей видимости (прямых свидетельств тому нет, и даже информанты из других секторов не спешили делиться информацией о нём), занимался подбором информации, опровергающей «западные» утверждения об СССР, и её распространением. Во всяком случае, судя по стенограммам «брифингов» в ЦК КПСС для советских журналистов, подобные опровержения западной «клеветы» были там явлением распространенным, хотя и оглашались преимущественно заместителями заведующего отделом [20] Сотрудник Отдела Виктор Суханов с удовольствием описывает эпизод, как в 1977 году двое его коллег придумали вписать в доклад Юрия Андропова раздел о том, что все диссиденты финансируются западными спецслужбами и что поступать поэтому с ними надо как с обычными уголовниками. И что это было «новым словом» в идеологической борьбе, на которое сам Андропов первоначально идти не хотел. Однако этот доклад, по мнению Суханова, позволил будущему Генеральному секретарю избавиться от имиджа «либерала» у «кадровых» работников ЦК КПСС и региональных партработников. См. Суханов, Советское поколение и Геннадий Зюганов, с. 286‑287. .

В чём же заключалась повседневная служебная деятельность сотрудников отдела? Из множества коммуникативных практик, в которые она была облечена, я говорил выше о мониторинге и кадровой политике. В целом ЦК КПСС был организацией, предпочитавшей вербальные формы коммуникации и очень неохотно фиксировавшей свою «внутренюю кухню» на каких‑либо письменных носителях, тем более имеющих характер официальных документов. Достаточно сказать, что из ЦК КПСС в курируемые ею организации никогда не поступало никаких официальных бумаг, за исключением общих решений Политбюро ЦК КПСС и Совета Министров СССР. В редких случаях руководителю организации для ознакомления могло быть послано — с фельдкурьером — касающееся его решение секретариата ЦК КПСС, которое должно было в течение недели (если это не документ повышенной секретности, возвращаемый сразу после прочтения) вернуться в Общий отдел ЦК КПСС. Не могло быть и речи о том, чтобы инструктор ЦК КПСС представил курируемому им чиновнику какое‑либо распоряжение на официальном бланке ЦК.

То же самое касалось многочисленных форм коммуникации, которыми занимались сотрудники аппарата. Термин «телефонное право», получивший распространение во времена перестройки, не вполне описывал существовавшую практику коммуникации, но справедливо фиксировал внимание на её скрытом и вербальном характере. Помимо этого большое значение имели различные формы совещаний и консультаций, которые, как правило, не фиксировались официально, но следы их можно найти в рабочих записных книжках сотрудников аппарата и других приглашенных на эти мероприятия лиц. При отсутствии официальных стенограмм их участникам позволялось делать подобные записи, поскольку без них, в отсутствие официальных распоряжений на официальных бланках, любая деятельность если и не остановилась, то неизбежно привела бы к существенным искажениям.

Важным в этом отношении было и сложное устройство руководства самим отделом со стороны его куратора — Михаила Суслова, сочетавшее формальный и неформальный механизмы влияния. Формальный механизм был устроен строго иерархически. Отделом Суслов руководил в основном через упоминавшегося выше рабочего секретаря ЦК КПСС по идеологии, который в письменной (накладывая резолюции на документы) или устной форме передавал распоряжения заведующему отделом, а тот спускал их ниже — своим заместителям, передававшим его ниже по цепочке заведующим секторами, а те — инструкторам. Рядовые инструктора или даже заведующие секторами могли проработать в Отделе несколько десятилетий и ни разу не попасть в кабинет Суслова. Единственным способом поглядеть на него или других членов Политбюро вблизи было участие в партсобраниях аппарата, на которых эпизодически выступал кто‑то из вождей.

Другой способ руководства Отделом был через помощников Суслова, которые могли позвонить лично нужному им в данный момент сотруднику аппарата с официальной, полуофициальной или совсем неофициальной просьбой или вопросом. Далеко не всегда это делалось по заданию самого Суслова. Помощники вполне могли предварительно разобраться в заинтересовавших их вопросах, прежде чем доложить о них шефу, а то и откровенно плести свои интриги. На последних, в частности, «погорел» один из них — Владимир Воронцов. Он был членом команды Суслова ещё с 1930‑х годов, занимал пост его помощника в 1953–1966 годах и был ключевой фигурой в борьбе группы сталинистов‑антисемитов (и старшей сестры Маяковского — Людмилы) с влиянием Лили Брик в сфере интерпретации интеллектуального и освоения материального наследия Владимира Маяковского. В результате он был уволен из ЦК КПСС, по словам Алексея Козловского, с устной формулировкой «за действия, направленные на ухудшение отношений между советской и французской коммунистическими партиями». Сестра Лили Брик — Эльза Триоле была замужем за поэтом Луи Арагоном, влиятельным в руководстве французской компартии. И после очередной скандальной публикации в адрес Брик, инспирированной Воронцовым, Арагон напрямую обратился с протестом к Суслову [21] См. указ. выше интервью со скептически относящимся к нему А. Козловским; а также интервью Н. Митрохина с идейным соратником Воронцова, инструктором Отдела культуры Г. Гусевым. Москва, 26.01.2001, 13.6.2007. Аудиозапись и расшифровка интервью. Электронный архив автора. .