Коллектив авторов Биографии и мемуары - Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

Коликого труда стоило им набрать мужчин, толикого ж, или несравненно множайшего требовалось к отысканию способных к тому женщин. Надобны были для трагедий сей две и, к несчастию обе молодые, а мы из всех бывших в Кенигсберге русских госпож не могли отыскать ни единой. Наконец, с великим трудом уговорена была к тому бригадирша Розенша, пребывавшая тогда в Кёнигсберге. Боярыня сия была русская, но уже не молодая, а что всего хуже – дородная и совсем неспособная к представлению любовницы. Но нужда чего не делает: мы и той уже были рады; но как другой не могли никак отыскать, то решились, чтоб употребить к тому молодого мужчину. К сему избран был один из товарищей наших, а именно упоминаемый мною прежде родственник и товарищ г. Орлова, Зиновьев. Молодость, нежность, хороший стан и самая красота лица сего молодого, любви достойного человека, побудила всех упросить сего взять на себя роль любовницы и как он на то согласился, то для бригадирши Розенши определена было роль наперсницы, чем она была и довольна.

Сим образом, набравши всех потребных к тому людей, принялись мы за дело. Тотчас расписаны и розданы были всем роли и тотчас начали все их учить и твердить наизуст. Мне досталась нарочито великая, однако я прежде всех вытвердил. He могу и поныне еще без смеха вспоминать, как много занимала меня сия роль и с каким рвением и тщанием я ей учился. He однажды бывало, что я запершись один в своей квартире, прокрикивал по нескольку часов сряду, ходючи взад и вперед по своей комнате; не однажды случалось, что и в самую ночь, вместо спанья, протверживал я выученное и старался тверже и тверже впечатлеть все в память. Когда же я дело свое кончил и свою роль выучил, то чувствуемое мною удовольствие я уже никак изобразить не могу. Я возмечтал о себе неведомо что и начал уже сам журить товарищей своих, чтоб они скорей роли свои вытверживали, ибо как о себе я уже ни мало не сомневался, но надеялся твердо, что я роль свою сыграю хорошо, то пылал я уже нетерпеливостью, чтоб начатое нами дело скорее совершилось. Однако, не то вышло, что мы думали и что ожидали. Обстоятельствам вздумалось вдруг перемениться; произошли некоторые несогласия между соучастниками в сем предприятии, и вся наша пышная и великолепная затея, как мыльный пузырь, лопнула и так рано, что многие еще и половину своих роль не успели вытвердить.

Не успел закончиться 1761 год, и мы едва переступили ногою в новый 1762 год, как прискакавший к нам из Петербурга курьер привозит к нам известие, которое всех нас поразило, как громовым ударом, и всю бывшую у нас до того тишину вдруг и единым разом разрушив, смутило и всех нас встревожило до бесконечности.

Было оно всего меньше нами ожидаемо и состояло в том, что владевшая нами тогда императрица Елизавета Петровна окончила свою жизнь и переселилась в вечность, и что во владение по ней вступил государь император Петр III…

К нам пришло известие сие в ночь под 2-е число Генваря 1762 года, и я и поныне не могу позабыть, как поразился я, пришед в сей день по утру в канцелярию и услышал от встретившегося со мною сторожа сии печальные вести. Я остолбенел и более минуты не знал, что говорить и что делать. Все канцелярские наши находились в таком же смущении духа, все тужили и горевали о скончавшейся, все желали ей царствия небесного и все поздравляли друг друга с новым монархом, но поздравляли не столь с радостным, сколько огорченным духом. Родившись и проводив все дни под кротким правлением женским, все мы к оному так привыкли, что правление мужское было для нас очень дико и ново и, как сверх того, все мы наслышались довольно об особливостях характера нового государя и некоторых неприятных чертах оного, а притом и тайная связь его и дружба с королем прусским была нам отчасти сведома, то все мы не сомневались в том, что предстояли нам тогда во всем превеликие перемены и что неминуемо будем иметь и мы участие в оных, и потому все говорили тогда только об одном том и все готовились всякий день к новым слухам и известиям важным: в чем ни мало и не обманулись. Ибо неуспели всех нас привесть к присяге и учинить в последующий день со всеми бывшими в Кёнигсберге нашими войсками, а потом и самыми прусскими жителями, как на другой же день поражены мы были новым и неменее всех нас перетревожившим известием. Получается именной указ, которым повелевалось губернатору нашему сдать тотчас команду и правление королевством прусским, бывшему тут генерал-поручику Панину, а самому ехать в Петербург и в Россию.