Коллектив авторов Биографии и мемуары - Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

Сказав сие, стал он продолжать читать мою челобитную. Но сих немногих слов довольно уже было к применению всего моего внутреннего состояния. Как солнце, выходя из-за тучи, освещает вдруг весь горизонт и прогоняет тьму, так слова сии прогнали тогда весь мрак моего сомнения и осветили лучом приятнейшей надежды всю мою душу. Одним словом, я не сомневался уже почти тогда о получении всего мною желаемого, и чаянию моему соответствовало последствие.

Господин Яковлев, прочтя челобитную, сказал мне: «Хорошо, мой друг, ходи только к обедни, и чтоб я тебя всякий день здесь видел». Я не знал, что-б такое слова сии значили, а более изъяснить их не допустили его прочие просители, приступившие к нему толпами. Однако, заключил я, что чему-нибудь доброму, а тут быть надобно и дождался уже с спокойнейшим духом отъезда его к обедне…

Господин Яковлев старался оказать себя тогда наинабожнейшим человеком. Он не пропускал ни одной обедни, и маливался в церквах наиприлежнейшим образом; а как он при том был весьма забавный человек, то не знаю, что вздумалось ему со… съехавшимися из разных полков для таковой же просьбы сержантами вести шутку. Между тем, покуда дела их производились в канцелярии, играл он со всеми ими невинным образом. Он заставлял их всякий день ходить в обедне, и сим образом приучал к богомолью. А как они принуждены были ходить в самую ту церковь, в которую и он езживал, то не упускал он примечать за ними, кто из них был богомольнее и смирнее и кто вертопрашнее прочих. Наутрие, как они прихаживали к нему, и когда было ему досужно, забавлялся он с ними иногда шуточными разговорами и тут бывали обыкновенно иным похвалы, а другим выговоры и осмеяния. Кто более всех учинил проступок, тому определялось наказание. Иной должен был за то иттить пешком молиться в Невский монастырь, а другой класть определенное число поклонов, или стоять в церкви перед ним и молиться наиприлежнейшим образом. Сим и другим подобным сему образом забавлялся тогда графский любимец сими молодцами, и любил особливо тех, которые лучше прочих соответствовали его желаниям…

Сколь молод я тогда ни был, однако мог заключить, что мне необходимо надобно было все его приказания наиточнейшим образом исполнять стараться, чего ради не медля ничего более, пошел я тотчас в ту церковь, где он находился. Я стал в таком месте, где-б мог он меня совершенно видеть, и притворясь будто я его совсем не вижу, молился наиприлежнейшим образом, что мне было и не трудно, потому что не в похвальбу себе сказать, с маленьку был к Богу прилежен, а тогда и подавно должно было поблагодарить Бога за милостивое Его обо мне попечение. Сие возымело хорошее действие. Господин Яковлев примечал все мои движения до наималейшего, и видя, что моление мое было непритворное, был поведением моим очень доволен. Самое сие и произвело выгодные для меня следствия, ибо как я поутру на другой день пришел к нему всех прежде и в зале его любимое место себе занял, а на меня смотря пришло и несколько человек моих товарищей, и он, имея по счастью нашему тогда досуг и вышел к нам еще в шлафроке, по обыкновению своему, с нами забавлялся, то похваливал он меня публично перед всеми и говорил, что я, хотя и моложе всех, однако и прилежнее всех молился Богу, и стыдил тем прочих моих сотоварищей. Потом спрашивал меня о моей матери, о полку, также и о том, где я учился, и как он говорил со мною ласково и приятно, то и я не имел причины робеть и ответствовал ему так, что он был ответами моими доволен. Совсем тем о настоящем моем деле и о произвождении не упоминал он ни единым словом. Сие меня уже некоторым образом и беспокоило, a к несчастию народ, начавший час от часу в зале собираться, прогнал его во внутренние покои, где он обыкновенно одевался.

Совсем тем проводив его к обедне, не упустили мы зайти в канцелярию и справиться, нет ли каких вновь приказаний. Тут, к крайнему моему удовольствию, услышал я, что господин Яковлев еще вчера челобитную мою в канцелярию отдал и притом наистрожайше приказал спешить как возможно скорей нашим делом и готовить список для нашего произвождения. «Вот, братец, – закричали тогда мои товарищи, – не правду ли мы говорили, что подле тебя и нам хорошо будет. Такого приказания не было еще ни однажды. Ей! ей! сам Христос тебя к нам послал».

Радость, чувствуемую от сего, не почитаю я за нужное описывать подробно; довольно она была чрезвычайна и столь же велика, сколь велика была сперва печаль моя. Совсем тем дело наше продлилось более недели, но тому причиною был не господин Яковлев, а нечто другое. Списки наши поспели чрез три дня, ибо господин Яковлев, видая меня всякий день у себя поутру, ежедневно об них вновь подтверждал и приказывал; а остановку и медленность произвело то обстоятельство, что тогда самого графа Шувалова не случилось в Петербурге. Поелику императорский двор был тогда в Сарском-Селе, то и граф около сего времени находился там же, следовательно за отсутствием его и произвождение наше подписать было некому.