Шамиль Куряев - 1917. Кара до покаяния

Но даже эти заверения Милюкова – хоть они и были пустой декларацией – привели к кризису внутри Временного правительства. Министр юстиции Керенский настоял на отставке Милюкова и создании коалиционного кабинета (с участием представителей социалистических партий). Председатель правительства князь Львов с этим согласился; Милюков ушёл в отставку, а освободившееся место главы МИДа занял министр финансов Терещенко. А параллельно – российскими дипломатами проводилось прощупывание почвы на предмет заключения сепаратного мира с Болгарией и Турцией! Однако же Болгария и Турция – второстепенные участники Четверного Союза, ведомые (если угодно, «сателлиты»). Идя на сепаратный мир со слабейшими из противников, Россия, разумеется, совершала весьма неоднозначный поступок; в том числе – с точки зрения соблюдения собственных интересов. Недаром союзники были не против таких соглашений.

Но как быть с главными хищниками – Австрией и Германией? Отношение всего мира к этим двум главным виновникам развязывания Мировой войны (притом – самым могущественным из держав Четверного Союза) было принципиально иным. Австро-германская военная мощь, помноженная на алчность и агрессивность их правительств, смущала даже левых социалистов-интернационалистов!

Так, в мае 1917 года Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов обратился с очередным воззванием «к социалистам всего мира». В этом воззвании, помимо прочего, содержался следующий принципиальный момент: «Революционная демократия России не хочет сепаратного мира, который развязал бы руки австро-германскому союзу. Она знает, что такой мир был бы изменой делу рабочей демократии всех стран, которая очутилась бы связанной по рукам и ногам перед миром торжествующего империализма. Она знает, что такой мир мог бы привести к военному разгрому других стран».

Весьма резонное предупреждение! Действительно, «развязавшись» на Востоке, немцы и австрийцы потом очень даже успешно воевали на Западе – чуть не дойдя в 1918 году до Парижа! После прекращения боевых действий на Востоке боевые действия на Западе продолжалась с тем большим ожесточением (так что многие лидеры Антанты – например, премьер-министр Великобритании Ллойд-Джордж – ещё в начале 1918 года сомневались в возможности военной победы над Центральными державами).

Тут надо ещё раз напомнить, что с 1915 года Срединные монархии, задыхавшиеся в кольце фронтов и морской блокады, периодически предлагали своим противникам мир – но все их предложения решительно отвергались (в том числе и правительством Николая Второго). А вот у «февралистов» было совсем иное отношение как к турецким и болгарским, так и к австро-немецким мирным инициативам! Так, известно о многочисленных попытках заключения сепаратного мира, предпринятых на протяжении 1917 года правительством Австро-Венгрии. Первоначально австрийцы пытались совратить наших союзников (но получили убедительный «отлуп»). Тогда они сменили вектор своих усилий и взялись за «воинственное» и «верное союзникам» Временное правительство. И вот тут-то – встретили полное понимание и взаимность!

§ 5.3.Дабы не уподобляться депутату Милюкову, с его слепым доверием к иностранным источникам, не будем здесь цитировать воспоминания чужеземных министров (которые потом так поразят эмигранта Милюкова) – послушаем лучше председателя российского Временного правительства!

На протяжении ноября 1953 года на Парижском радио состоялась серия передач: известный французский журналист Роже Лютеньо беседовал в эфире с бывшим российским премьер-министром Керенским. Выше уже приводились выдержки из этих бесед. В ходе тех радиоэфиров Керенский поведал немало интересного. Вот, например, Лютеньо спрашивает своего собеседника об обстоятельствах Октябрьского переворота: «Большевики начали восстание как раз в то время, когда Австро-Венгрия предложила России сепаратный мир. Известие о нём пришло 6 ноября. Как бы развивались события, если бы обращение из Вены с предложением о мире стало Вам доступно на сутки раньше?»

Керенский не испытывает перед гражданином Франции никакого смущения и отвечает ему так: «Я сейчас коснусь самого трагического момента в истории России, а может быть, и всей мировой истории. Нам надо было любой ценой продержаться до окончания военной кампании 1917 года. Мы уже подготовили сепаратный мир с Болгарией и Турцией, но не имели сведений от Австро-Венгрии. Временное правительство находилось между двух огней. С одной стороны – Германия и большевики, которые боялись того, что Австро-Венгрия заключит с нами сепаратный мир. С другой – правительства Франции и Великобритании, которые не питали никаких симпатий к нашему правительству… И вот совершенно неожиданно мы получили информацию из Швеции: некий господин явится к нам с предложением австрийцев о сепаратном мире! Но было слишком поздно, большевики уже выступили».