Константин Кеворкян - Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

Прошу прощения за развернутую цитату, но нужно отметить, что не слишком-то фашистский прихвостень и преувеличивал, рисуя успехи германского национал-социализма в его сотрудничестве с рабочим классом: «Продолжительность рабочего дня в Германии — от 8 до 10 часов, а до войны работали от 6 до 8 часов, причем за два часа, введенные в военное время, рабочий получает дополнительную оплату. Средний заработок рабочего составляет от 200 до 500 марок в месяц; при существующих в Германии ценах на товары (костюм примерно стоит от 40 до 60 марок, велосипед — 50—60 марок, ботинки, туфли мужские и женские — от 10 до 20 марок, шляпа — от 3 до 10 марок, пальто — от 5 до 70 марок; цены на продукты питания также очень низки) за свою месячную зарплату рабочий имеет возможность одеться, обуться и культурно провести время — сходить в театр, что так доступно для рабочего в Германии, в выходной день выехать куда-нибудь за город и т. д. Рабочий по карточке имеет право получать продукты и товары в первом попавшемся магазине, он не закрепляется за определенной торговой точкой. Обеды в ресторанах вкусны и дешевы. Немец без пива никогда не садится кушать... Живут рабочие в отдельных домах (по 6—8 комнат) с электрическим освещением и водопроводом. Дома утопают в зелени и фруктовых деревьях. Возле каждого дома разбиты клумбы, имеется огород, на котором рабочий выращивает всевозможные овощи. Дома бывают собственные, но есть дома, принадлежащие предпринимателю, которые с течением определенного времени переходят в собственность рабочего» (14).

Ощущение кризиса и приближающегося краха пришло только в 1944 году, когда немцы стали довольствоваться двумя третями того, чем могли воспользоваться в 1938 году, при одновременном катастрофиче­ском ухудшении качества. В связи с поступлением на работу представителей все новых и новых слоев населения, а также поддержкой семей военнослужащих и компенсацией ущерба, понесенного в войне, покупательная способность неимоверно выросла, а количество товаров все ограничивалось. С середины 1944 года началось быстрое и угрожающее развитие инфляции. Денежное обращение было подорвано и заменено «валютой материальных ценностей». Но и в эти отчаянные времена нацисты находили возможности проводить пропагандистские акции вроде бесплатной раздачи зерна на берлинском вокзале (15).

Говоря о необходимости вести с народом откровенный диалог, когда речь идет о его материальном обеспечении, Геббельс утверждал: «Ваша хитрость обернется против вас, если начать сообщение с приятной, но незначительной новости, чтобы подсластить пилюлю и затушевать принимаемые жесткие меры... Лучше сообщить предельно откровенно: «Да, мы отлично представляем себе, как сокращение рациона ударит по вас, и мы не можем сказать, когда его отменят, но, с другой стороны, этот шаг совершенно необходим, потому что...» И здесь должно следовать объективное и разумное разъяснение, основанное на фактах, чтобы каждый читатель сказал себе: «Да, я понимаю, ничего не поделаешь» (16).

Вообще Геббельс имел строго продуманную стратегию отношений его, главного пропагандиста рейха, с немецкой публикой. Она подразумевала соблюдение четырех принципов. Первый заключался в стремлении иметь всегда самую точную информацию о настроениях, мыслях и чувствах населения. Он просматривал много специальных отчетов на эту тему, комментировал и оценивал их с точки зрения практической пользы для своего дела.

Второй важный принцип Геббельса состоял в его настойчивом желании пользоваться доверием своих читателей и слушателей, то есть быть не просто информированным, но и понимающим собеседником.

Третий пункт гласил, что людей ни в коем случае нельзя оставлять наедине с их размышлениями о трудностях жизни и отвратительной изнанке войны; напротив, нужно направлять их мысли в необходимом направлении, распалять ненависть к врагам, в том числе используя психологические возможности, создаваемые интенсивными воздушными налетами союзников.

Четвертый принцип: аудитории следует преподносить легко усваиваемую смесь из пропаганды и развлекательной информации. Подобный подход дает возможность, не доводя потребителя до полного отравления, все же инфицировать его необходимой дозой пропагандистского яда.

Конечно, начавшаяся война диктовала разные подходы к подаче изменчивой информации. Здесь и триумф первых побед, и драматизм переломного этапа, и жертвенный пафос последних месяцев режима. Поэтому, рассуждая об особенностях нацистской пропаганды, мы должны учитывать, что Геббельс постоянно маневрировал и, как правило, не действовал шаблонно, а потому его рецепты не могут подходить под все возможные случаи жизни современного пропагандиста.