Иван Оченков - Царь [СИ]

— А государь?

— А что государь, ему, думаешь, есть время учениями заниматься? Хотя он может, я сам видал.

— Так что же, полком твой свояк командует?

— Так там одно название, что полк. Скорее на польский лад надо хоругвью называть.

— А что так?

— Да там еще и пехотному строю учат, так что не идут туда дворяне московские.

— Да как же это, выходит меня…

— Да помолчи ты! Государь сказывал, что будет солдатские полки заводить, а для них надо толковых офицеров, пехотный строй знающих. Так что служи прилежно, глядишь еще в полковники выйдешь.

— А в солдаты, значит, боярских детей безлошадных?

— Всех подряд. И служилых людей обнищавших и даточных с черных слобод. Только солдатский пока всего один батальон. Тех, кто половчее в драбанты, а поумнее в пушкари берут. Да вот еще у стольника Михальского хоругвь есть, но там и казаки и татары и, говорят, даже тати бывшие.

— А стрельцы?

— Стрельцы, то статья особая! Стремянные завсегда вместе с государевым полком, а других пока мало.

— И кто же ими командует?

— Стрелецкий голова Лопатин, да полуголова Анисим Пушкарев, а тебе что, в стрельцы захотелось?

— Да нет, просто слышал я, будто у этого Пушкарева дочки красивые.

— Где слышал?

— Да так, люди говорили…

— Меньше слушай! Нет, Глаша-то красавица, спору нет, а вот Марья мала еще и языката паче всякой меры.

— Как это?

— Дразнится обидно, — помрачнел стольник.

Так за беседой они скоро оказались у ворот, где им преградили дорогу стрельцы с бердышами.

— Кто таковы и за какой надобностью? — внушительно спросил полусотник.

— Али не признал? — наклонил голову Романов.

— Тебя признал Михаил Федорович, а товарища твоего первый раз вижу.

— Это князя Щербатова сын, на службу приехал. Драгуны здесь нынче?

— Здесь, где же им быть. Проезжайте.

— А отчего "нынче"? — осторожно спросил новик, едва они миновали ворота.

— А наружные караулы всегда разных полков ратники несут, — пояснил стольник, — и заранее никто не знает где какие стоять будут.

— От лихих людей стерегутся?

— От них… да вот и драгуны. Здравствуй, Федя!

— Какими судьбами, Миша?

— Да вот, новика к тебе привел.

Княжич во все глаза смотрел на драгунского поручика, вышедшего им на встречу. В отличие от Романова Панин был высок и статен. Лицо его было бритым, лишь на верхней губе были небольшие усы. Позднее он узнал, что носить усы – полковая традиция, отличавшая их от бородатых рейтар. Кафтан, называемый мекленбургским, как влитой сидел на нем, а на перевязи висела немецкая шпага и кинжал.

— Родственник мой дальний, — продолжал, улыбаясь, стольник. — Уж не обижай.

— Да что ты, Миша, — улыбнулся в ответ Федор. — Мы люди смирные, без приказа и мухи не обидим.

Слезший с коня Дмитрий не знал как вести себя дальше. Родом он был явно выше и потому не должен бы кланяться первым, но, с другой стороны, чином Панин его обошел, да и в у драгун он был начальным человеком.

— Кто таков? — прищурившись, спросил поручик.

— Княжич Дмитрий Щербатов, — приосанился новик.

— Поручик Федор Панин, — представился тот в ответ.

— Это из каких же Паниных? — осторожно поинтересовался Щербатов.

— Из костромских, а что, родню ищешь?

— Нет, так просто, — испугался предупрежденный Романовым княжич.

— Чего умеешь?

— Как чего, — не понял тот.

— Ну, оружием каким владеешь, грамоте учен ли?

— Так всяким, и саблей и сулицей… [8] Сулица – небольшое метательное копье, род дротика.

— Ладно, завтра поглядим, а сегодня службу надобно править.

В первый день Дмитрия и впрямь ничем больше не занимали, и он проторчал в кремле, глазея по сторонам. Зато поутру, когда их сменили прискакавшие из Кукуя драбанты, поручик повел своих подчиненных за городские валы, где было устроено поле с чудным названием – плац. На нем никак не менее трех сотен одетых в одинаковые кафтаны драгун занимались учениями. Одни ходили строем, печатая шаг, другие так же, строем, выезжали лошадей. Третьи же выделывали хитрые приемы ружьями, но не стреляли, а только учились их быстро заряжать.

— Ну-ка покажи, как на саблях бьешься? — обратился к нему поручик.

Княжич, не переча взялся было за висящую на поясе дедовскую саблю, но его остановили, вручив специально затупленный для такого дела палаш. Против него встал рослый капрал с таким же оружием и по команде Панина они скрестили клинки. Противник у княжича оказался шустрым, но и тот за саблю взялся не в первый раз и бились они почти на равных. Затем новик рубил лозу с коня, кидал сулицу, метал стрелы. Последнее упражнение, как видно, пришлось его командиру по сердцу, и он с удовольствием наблюдал, как Щербатов поражает мишени. А вот с огненным боем у него вышел конфуз. Нет, стрелять ему приходилось и раньше, да только вот заряжали его украшенный серебряной насечкой самопал прежде холопы. Сам же он от волнения перепутал последовательность и прежде закатил в ствол пулю, потом засыпал порох и лишь затем забил пыж.