Иван Оченков - Взгляд василиска [СИ]

Промозглый декабрьский ветер уныло гнал мусор вдоль перрона, когда из только что прибывшего поезда стали выходить пассажиры. Первой из классного вагона, вышла дама, лицо которой скрывала свисавшая с не слишком изящной шляпки вуаль. Последняя, впрочем, не помешала худому господину, в чиновничьей шинели, узнать ее и, раскинув руки, с непритворной радостью шагнуть к долгожданной супруге.

— Капочка, родная наконец-то! — Восклицал он, заключая в объятья свою дражайшую половину.

Увы, встречавший жену чиновник оказался несколько неуклюж и, обнимая, ухитрился смахнуть с головы супруги шляпку. Налетевший в это мгновение ветер тут же подхватил добычу и непременно унес бы ее прочь, если бы шедший следом молодой человек, в форме лейтенанта флота, не подхватил ее чтобы вернуть законной владелице. Дама, несколько обескураженная тем, что предстала перед молодым офицером в неприглядном виде и с растрепанной прической, с благодарностью приняла предмет своего туалета и попыталась тут же вернуть ее на место. Виновник происшествия принялся помогать ей, пытаясь загладить свою оплошность, но своими стараниями лишь больше ее усугублял. Наконец, непокорная шляпка была водружена на место, и супруги принялись благодарить молодого человека.

— Ну что вы, мадам, не стоит благодарности, — вежливо отвечал тот, на поток красноречия.

— Позвольте представиться, — вспомнил о правилах хорошего тона ее супруг, — коллежский асессор, Егоров Ефим Иванович, а это моя супруга Капитолина Сергеевна.

— Честь имею, — отвечал им молодой человек, — лейтенант Романов.

— Очень приятно-с, вы, верно, назначены на эскадру?

— Точно так.

— А я, изволите ли видеть, служу на здешней почте.

— Весьма рад знакомству, господа.

Дама, наконец, смогла привести себя в относительный порядок и, лучезарно улыбнувшись, проговорила.

— В Порт-Артуре, довольно скучная жизнь, господин лейтенант, но если вы пожелаете, то можете нас навестить. По четвергам мы устраиваем нечто вроде вечера для друзей. Приходите, мы будем рады.

— Как-нибудь, непременно, — вежливо отвечал офицер и, приложив два пальца к козырьку, откланялся.

Вслед за ним из вагона вышли его спутники и все вместе они направились в здание вокзала.

Следовавшие с лейтенантом люди заслуживают отдельного описания. Один из них, довольно крепкий еще старик в матросской форме, а второй безукоризненно одетый молодой человек в богатом пальто и бобровой шапке. Как ни странно, именно этот господин был занят багажом офицера.

Супруги еще некоторое время смотрели на странную троицу, после чего чиновник обратился к жене.

— Право, Капочка, что за странная идея, пригласить к нам офицера флота? Ты же знаешь этих снобов, они не слишком жалуют нашу чиновничью братию.

— Помолчи Фима, ты таки ничего не понимаешь в жизни! — В голосе дамы неожиданно прорезался говорок, благодаря которому всякий побывавший на черноморском побережье Российской Империи сразу же узнал бы в милейшей Капитолине Сергеевне, уроженку города Одессы, — далеко не все офицеры флота графы, а нашей бедной Миле давно пора замуж!

— А отчего ты полагаешь, что этот молодой человек, не граф? Ну да, у него не слишком графская фамилия, так что с того, у нашего царя такая же!

— Господи, Фима! Ты внимательно осмотрел этого молодого человека? Таки, точно нет, потому что не заметил, что он совсем уж не такой молодой. Ему, наверное, уже серьезно за тридцать и если он до сих пор лейтенант, то уж точно не граф! А наша Мила славная девушка и могла бы составить неплохую партию.

— Что ты говоришь, Капочка, твоя сестра, с тех пор как окончила эти ужасные Бестужевские курсы, вовсе и не думает о замужестве! Она, видите ли, свободная женщина и хочет сама строить свою жизнь!

— Я тоже была свободная женщина, пока не вышла за тебя замуж! Потому прекрати болтать, и зови скорее рикшу, а то я ужасно замерзла! И будь уверен, Фима, я тебе еще припомню эту шляпку!

Между тем молодой человек, не подозревая того что стал целью матримониальных планов мадам Егоровой, двигался к своей цели. Она немного ошиблась, определяя его возраст, так как ему было всего двадцать девять лет от роду. Впрочем, глядя на легкую седину на висках ошибиться было немудрено.