Ян Гросс - Золотая жатва. О том, что происходило вокруг истребления евреев.

Если принимать во внимание количественные данные о преступлениях, совершённых против евреев местным населением, то как число убитых, так и стоимость награбленных материальных благ представляется лишь малой долей того ущерба и вреда, причиненного евреям, которые совершил против евреев германский рейх. Ибо катастрофа европейского еврейства — напомнить об этом никогда не будет лишним — произошла по инициативе нацистов, немцев, которые покорили почти весь континент и в определенный момент приступили к систематическому уничтожению евреев. Всё, что происходило между местным населением и евреями на оккупированных территориях, было лишь деталями той принципиальной беды, какой было для евреев столкновение с немцами, в своем исходе всегда гибельное.

Так что мы рассуждаем здесь о событиях, имевших место на периферии Холокоста. Однако эта локальная периферия — центральный пункт судьбы евреев в оккупации, поскольку единственный путь евреев к спасению проходил через контакт с местным населением. Евреи, у которых не было способностей, средств или возможности, чтобы наладить такой контакт, так же как и те, кого обогнал ход событий, были обречены на смерть — кроме тех немногих, что дожили до конца войны в лагерях.

Представления о войне и насилии изменились, героизировались с изобретением фотографии и началом ее использования в газетных сообщениях. Во времена Гражданской войны в США (1861–1865) газеты помещали в основном литографические версии фотографий, причем еще и ретушированные (мы помним, каким неудобным, трудным и сложным в обслуживании было в то время фотографическое оборудование), а их шокирующее действие ограничивалось соглашением: «наши» павшие лежат рядком, лицами вверх, чаще можно было видеть пустое поле битвы, с которого тела уже были убраны. Однако в то же время появилось и было представлено взорам публики много фотоснимков, верно отображавших ужасы войны [112] «[Во время гражданской войны] фотографическое предприятие, специализировавшееся на снимках с поля битвы, в которых не приукрашивалась жестокость, сделало на этом состояние, но обанкротилось с того момента, как прекратились военные действия, и интерес публики как ножом отрезало. Этому можно найти разные объяснения, в том числе стремление, чтобы братоубийственная война поскорее отошла в прошлое. Такое же отсутствие интереса, стремление отвернуться от жестокостей характерно также для периода сразу по окончании Второй мировой войны» ( Milosz С. Szukanie ojczyzny. Kraków: Znak, 1992. S. 73). . Особую роль сыграли снимки с полей Первой мировой войны, показавшие изуродованные трупы и обезображенные лица солдат.

Среди вещественных свидетельств Холокоста огромную роль играют снимки, которых имеется очень много. Некоторые из них также были ретушированы, иногда целенаправленно. В беседе с директором Музея Майданека Янина Струк выяснила, что знаменитый, много раз публиковавшийся снимок гор обуви из Майданека — это фотомонтаж из трех снимков. «Тарковский сомневается, — сообщает Янина Струк, — что после освобождения в лагере могло остаться столько обуви, поскольку местное население, приходившее сюда в поисках поживы, многое разграбило, но в момент освобождения впечатляющая сила этого образа была важнее, чем правда» [113] Struk J. Holokaust w fotografiach. Interpretacja dowodów / Tłum. M, Antosiewicz. Warszawa: Proszyński i S-ka, 2007. S. 268. .

Однако снимки Холокоста, даже сделанные самими же его участниками, всегда показывают хотя бы часть правды, какой-то момент этой катастрофы: преследование, грабеж, убийства. Обычно на них представлены две стороны: сторона силы (солдаты, полицейские или смеющаяся толпа) и сторона бессилия (евреи — живые или мертвые). Так и наш снимок, хотя и сделанный уже после войны, по сути своей — типичный снимок Холокоста. Его центр тяжести — беззащитные еврейские кости, а вокруг, полные силы, стоят либо сидят те, кто выжил [114] Существовал также особый род послевоенных снимков, на которых виднелись еврейские черепа и кости. Габриэль Финдер и Джудит Коэн называют их «фотографиями из могилы». Это были любительские снимки, сделанные вернувшимися евреями, которые в городах и местечках натыкались на кости и черепа в местах казней или на оскверненных еврейских кладбищах. Снимки, сделанные в этих «долинах высохших костей», не предназначались для широкого распространения. Это была частная документация, делавшаяся обычно непосредственно перед эмиграцией. Эти снимки, как пишут авторы, были свидетельствами пограничного момента в жизни большинства уцелевших, момента между возвращением и эмиграцией. См.: Finder G., Cohen J. Memento Mori. S. 55–73. .