Георг Зиммель - Большие города и духовная жизнь

Не следует предаваться иллюзиям: покуда существует брак, будет и проституция. Только в условиях полностью свободной любви, когда противопоставление законнорожденных и незаконнорожденных детей утратить всякий смысл, отпадет и потребность в особых лицах, предназначением которых является сексуальное удовлетворение мужского пола. Чтобы в моногамный брак с обязательством (хотя бы в отношении себя) хранить верность люди не вступали легкомысленно и чтобы он не вел к пагубным для обоих супругов последствиям, его будут разрешать только через несколько лет после возникновения у человека полового влечения. Правда, в социалистическом обществе минимальный возраст вступления в брак будет снижаться за счет того, что индивид будет освобожден от необходимости лично заботиться об экономическом обеспечении жены и ребенка; но это значит, что тем большее внимание надо будет уделять зрелости иного свойства, дабы это внешнее облегчение не приводило к слишком поспешно и легкомысленно заключаемым союзам. И хотя, с одной стороны, улучшенное воспитание ускоряет достижение этой зрелости, с другой стороны, облагораживание рас во всей природе и равным образом у людей ведет к тому, что достижение индивидом полного развития задерживается, а дети, оба родителя которых еще слишком молоды, как показывает опыт, оказываются слабыми или дегенератами. Раз уж полигамные импульсы заложены в мужской природе, для моногамного брака — даже после того как все экономические трудности отпадут и даже если рассматривать брак лишь как эротически-нравственный институт, — будет нужен мужчина , который уже имел возможность испытать и познать самого себя, а не желторотый юнец, в котором, однако, чувственные влечения уже дают о себе знать в полную силу. Если этому последнему нельзя позволить привязывать к себе женщину на всю жизнь, то нельзя ему, с другой стороны, и запрещать проявление этих естественных влечений.

Но как же ему их удовлетворять? Остается всего два способа. Либо тот, который мы обнаруживаем у многих грубых народов, где девушки до брака пользуются полной свободой выбора в любви и это ни внешне, ни внутренне не препятствует им впоследствии вступать в моногамный брак; либо проституция, которая полностью посвящает этой цели определенных лиц, чтобы освободить от нее всех остальных. В возможность первого способа я поверить не могу. Чем более развитым и благородным становится человечество, тем индивидуальнее становятся отношения между мужчиной и женщиной; именно тогда, когда брак более не будет делом купли-продажи и принуждения, а будет основываться на чисто внутренней симпатии, предшествующая разнузданность не будет годиться в качестве той почвы, с которой он сможет подняться ввысь. В более грубых культурах, где высшие психические взаимоотношения между полами еще вообще не существуют, — там для брака может быть безразлично, как жила женщина до него; но чем более задушевным и личным становится брак, тем менее возможным делается скачок от полиандрии к нему. Хотя то же самое представляется справедливым и применительно к мужчине, это, однако, не удержит его от добрачного удовлетворения физических влечений в той же мере, как женщину, поэтому что последняя в силу физико-психического характера своего пола раньше созревает для брака, нежели мужчина, и потому раньше может выходить замуж; экономические соображения этому уже не будут препятствовать, как сейчас, и весь вопрос для нее будет более или менее исчерпан.

Таким образом, если свободная любовь не будет всеобщей, то потребуется какое-то количество девушке, которые будут выполнять задачи нынешних проституток. То возражение, что не найдется девушек, желающих этим заниматься, если нужда больше не будет их к этому толкать, сразу приходит в голову, но оно может быть опровергнуто. Дело в том, что сильные общественные потребности сами, какой угодно ценой, создают себе тех, кто будет их удовлетворять. Социальная целесообразность выращивает себе те органы, которые ей нужны, не только за счет того, что ломает индивидуальное сопротивление извне, но и за счет того, что преодолевает его у людей изнутри. Но, разумеется, необходимой предпосылкой, без которой проституция не может существовать в подлинно гуманном обществе, будет повышение статуса проститутки. Если мы, с одной стороны, не отказываемся от института брака, а с другой признаем, что заключать его можно лишь долгое время спустя после наступления у мужчин половой зрелости, и наконец, если мы не хотим ни подавлять добрачные влечения (уже хотя бы потому, что это невозможно), ни ставить им на службу всех девушек без исключения, то из этого вытекает, что некое проституционное заведение потребуется и что было бы совершенно несправедливо девушек, подчиняющихся данному требованию общества, за это наказывать. Нынешнее же буржуазное общество делает это весьма основательно: проститутки — это козлы отпущения, которых карают за грехи, совершаемые мужчинами из «общества». Происходит своеобразный этический сдвиг: общество очищает свою нечистую совесть посредством того, что жертв своих грехов гонит все дальше прочь от себя и тем самым все глубже в пропасть морального разложения, и таким образом обеспечивает себе право обращаться с ними как с преступниками.