Глеб Бобров - Порванные души. Снайпер в Афгане

Порылся в десанте, откопал пару Серегиных банок: «Гречка в курином бульоне». Блатная каша, увидит – прибьет на хрен. Кинул на эжектор, поманил пальчиком Пончика, шепнул пару ласковых… Да, Глебыч, вопросов нет, родной! Забрал у кого-то из молодых каску без внутренней оснастки. Вывалил туда две банки каши, долил воды в бульончик. Попробовал – нормально, не горячая. Темир вырыл у головы ямку, как раз почти на всю каску. Поставили. Ешь, мол.

Парняга так рьяно зачавкал, что понял я: срочно нужен Степан. Залез к Катаеву в башню – давай связь налаживать. А фельдшер наш по всей колонне как заведенный. Нашли в Кишиме, только раненых отправил. Я ему так мол и так… Ох тут он меня – и в хвост и в гриву, да так залихватски, да с выпендрежем своим сибирским, чалдон безбашенный.

Ну, мне тоже с ним особо любезничать не о чем. Тоже мне – прапор, пуп земли. Нагавкавшись вволю, сговорились, что как разделается он с делами, так найдет машину и приедет. А тут ночь на носу, куда ездить: к урюкам на шашлык? Жопа…

С третьего или четвертого захода по связи сообщил, что едет с комендачами. Сказал, чтобы я воды разогрел. На чем? Втихую затащили один термос в окоп, накрыли палаткой и, спалив три или четыре осветительных огня, наш молодняк, чихая и кашляя, выдал на-гора литров двадцать кипятку. Взводный только головой качал, за этим цирком наблюдая.

Наконец приехал Степан. Приволок свою сумку и еще целый вещмешок медбарахла. Сразу осмотрел собаку. Спрашиваю:

– Ну что?

– Да что, шить бочину надо… ногу потом посмотрим, с грудью вообще хер разберешь… Ладно, давай, не казенный, поди…

Давай!

Взяли Темира, фонарь взводного, Степановы причиндалы, воду, обложились палатками и начали нашего Дусю латать.

Первым делом добрым куском бинта схомутали пасть и завязали узел на затылке, под ушами. Внутримышечно дали обезболивающее.

Начали очищать рану. Обкололи вокруг новокаином, вылили почти всю воду, кое-как, местами прихватывая кожу, состригли закаменевшую шерсть. Стали промывать перекисью, тут же все запенилось бело-розовым, обильно пошла сукровица. Смыли фурацилином, жирно обмазали вокруг раны йодом. Семен разложил кривые иглы, нарезал и намочил антисептиком обычную армейскую суровую нить и говорит:

– Чего смотришь? Схватил зажим – вперед!

– Че, я буду шить?

– А кто?

Ну, с Семеном особо не поприпераешься – спасибо, что вообще приехал. Давай шить. Тот только покрикивает, да в гроба-душу-мать клянет жопорукого чухонца. Я уже под конец и смеяться не мог от его матюгов. Это ж как и, главное, где так ругаться выучиться можно? Ума не приложу.

Дуся лежит смирно, иногда только шкурой передернет. Тут-то и ему по первое число от Степана. «Не шали! А то долдон криворукий женилку к хвосту с перепугу причинит, что тогда: пока поссышь, служивый, пять раз кончишь». Ну и все в таком духе, пока я не управился.

Серега, просидевший весь вечер рядом с нами, просто выл, сил ржать уже не было. А чего, классный день у летехи. Взвод – красавец. Себя показал, гранатомет добыл, раненых спас. Всех прикрыли, потерь – ноль. Даже собака чужая и та выжила. А тут такой концерт под занавес: Райкин отдыхает.

Смешно им, а мне терпи, обтекай. Нашли потешницу, швею-мотористку. И поди слово скажи – Семен разухабился, попустило мужика с утренней горячки, вот и потешается. Ты ему слово – он тебе десять в ответ, да так, что и рот потом открывать не захочешь. Это тебе не батальонная связь. Сиди на попе ровно, шей псину и сопи себе в обе дырочки, гиппократушка.

Управились с боком – засыпали все желтой хирургической присыпкой, как подсохло, поверх замазали зеленкой. Занялись грудью. Состригли, где и как смогли, всполоснули, на чем и закончили. Грудина у пса – будь здоров, не у всякого мужика такая. Мышцы литые, тяжелые. Насчитали четыре дыры. Все мелкие, скорее осколки, а там, как Судьба карту сдаст. Рентгена нет, как проверить – зондом? А дальше – полостная операция в условиях окопа, силами двух коновалов? Бред…

Обработали. Перевернули на заштопанный бок. С Семена весь кураж мигом слетел… Явно пуля, чуть выше колена. Кость раздроблена, нога соплей болтается. Кровоточит негусто, но постоянно. Туго дело.

Тут взводный выступил:

– А пацан-то наш – боец!

– В смысле?

– Сраку духам не показал, все на грудь хапнул.

А ведь прав! Действительно… Приметил Серега – так и есть. Все раны – спереди. В лицо пса били – не отвернул.

Семен приосанился:

– Ладно, мужики, кончай базарить…