Пётр Толочко - Украина в оранжевом интерьере

И здесь необходимо разобраться с источниками возникшей в украинском обществе дискуссии. Я много лет занимаюсь проблемами этнического развития в эпоху Киевской Руси и пришел к выводу, что в основе историографического непонимания и предубежденности многих украинских исследователей зачастую лежит всего лишь терминология.

Была Древняя Русь, и есть нынешняя Россия. В отношении обоих понятий используется единое прилагательное — русский. Хотя определение «русский», отсылающее к слову «Русь», значит не то же самое, что определение «русский», отсылающее к «России». Я уже давно предложил писать прилагательное, образованное от «Руси», с одним «с» — «руский». И, соответственно, «русский» в значении «российский» — с двумя «с». Такая дифференциация важна во избежание столь частых ныне восклицаний: «А вы, русские, опять хотите все под себя подгрести, загнать нас в свою империю».

Мне представляется, что смешение этих понятий во многом явилось причиной всего того непонимания, о котором говорилось в ассамблейной речи Святейшего.

Украинские национал-патриоты перевели выражение «русский мир» как «российский», подразумевая российскую государственность. Тогда как Патриарх имел в виду тот мир, который исконно был на Руси. Тот православный мир, который созидался еще в единоутробном нашем состоянии, когда не было ни украинцев, ни русских, ни белорусов, а был единый древнерусский народ — мир русский.

Но ведь Патриарх говорил, что надо развивать и украинские, и белорусские, и русские культуру и язык, одновременно подчеркивая, что все они — суть составные части единого русского (но не российского!) мира.

Во избежание такой терминологической двусмысленности, когда реально существует два «русских мира» (нынешний — «российский», и «русский» — в смысле цивилизационный), будет целесообразно употреблять термин более нейтральный и, кажется, более точный — восточнославянский православный мир.

Конечно, восточнославянский мир — это особая цивилизация (не признавать это может только полный невежда), и, безусловно, ей угрожает глобализация. Причем она угрожает не только православному миру, но и всем другим культурам, не сходным с цивилизациями западнохристианского облика, как единого глобализационного образца.

Патриарх Кирилл высказал обеспокоенность за судьбу нашей общей цивилизации. Эту обеспокоенность я совершенно разделяю и думаю, что ее разделяют и многие украинцы.

То, что происходило в Украине с русским языком, не согласуется со здравым смыслом и не имеет разумного объяснения. Во всех цивилизованных странах знание нескольких языков почитается благом и только в Украине — злом. Второй ее язык именовался национал-патриотами не иначе как «имперский», «иностранный», или язык «старшего брата».

По существу, русский язык в Украине стал заложником политических амбиций национально озабоченной элиты Украины, стремящейся любой ценой интегрироваться в цивилизованный Запад. А поскольку ей кажется, что процессы эти будут тем успешнее, чем быстрее мы порвем все, что связывает нас с Россией, отсюда и такое нетерпимое отношение к русскому языку. Его пытались не просто ограничить в употреблении, но, как бы, объявить своеобразной преградой на пути в Европу.

Мне такая языковая политика украинских «оранжевых» властей представлялась не только несправедливой, но и безнравственной.' Она граничила с предательством нашей исторической памяти. Ведь речь идет о языке родном для большей части украинцев.

Главная беда украинского языка, с точки зрения украинских национал-патриотов, заключается в том, что он очень похож на русский. Пытаясь устранить эту похожесть, они готовы отречься от своего собственного наследия. Ведь близость двух языков основывается не столько на преимущественном влиянии одного из них, сколько на общей своей родословной. Такой является древнерусский литературный язык. Украинский и русский языки обладают одинаковым правом на весь лексический фонд, который сохранили для нас памятники письменности времен Киевской Руси. Подавляющее большинство слов, которые принято считать «русскими» в украинском языке, на самом деле являются «древнерусскими». Изгнание их из современного украинского языка и замена галицкими диалектизмами польско-немецкого (а теперь и английского) происхождения, что мы наблюдаем на телевидении и в периодической прессе, равнозначно отречению от нашей древнерусской первородности.