Юрий Пантелеев - Морской фронт

— Выровнять крен! Доложить обстановку!

«Молодец! Ну совсем как на учении», — мелькнула у меня мысль.

Быстро пришла в движение вся система борьбы за живучесть корабля. Человеческих голосов почти не было слышно. В темноте что-то тащили, что-то роняли, что-то лопалось, лязгало. Глухо ударяли кувалды… Замелькали ручные фонарики, ибо свет на корабле погас.

Рулевой доложил:

— Руль не работает… Встали машины…

Да, действительно, стрелки тахометров — указателей оборотов машин — медленно поползли влево и замерли на нулях. Заглохли вентиляторы котельных отделений.

Корабль замер. Без стона валился на бок тяжелораненый исполин. А сигнальщик снова докладывает:

— Слева десять градусов мина.

Кто-то из штабных тихо острит: «С нас довольно и одной», а вахтенный офицер приказывает боцману на баке шестами провести мину за корму и чуть тише добавляет:

— Только смотрите там, осторожнее…

Накрапывал мелкий дождь, вода за бортом черная, холодная, и от нее противно пахнет мазутом. Нет, плавать в ней не доставит удовольствия…

Мину провели за корму и сообщили об этом сзади идущему миноносцу «Скорый», который при нашем неожиданном подрыве выкатился влево, чуть-чуть не помяв нам корму. С миноносца запрашивают: не нужна ли нам помощь? Отвечаю: «Пока нет, держитесь ближе и не выходите из протраленной полосы…»

Сколько времени прошло, сказать трудно, но на мостик вбежал один из инженер-механиков корабля и, тяжело дыша, доложил:

— Пробоина около двух квадратных метров между сорок пятым и пятидесятым шпангоутами правого борта. Приняли шестьсот тонн воды. Вода пока больше не поступает. Переборки держат. Но есть течь по швам. Свет скоро будет.

Что ж, положение не такое страшное. Корабль ранен, но не убит. Он будет жить! И как все показалось кругом совсем иным и не таким мрачным! Радисты, налаживая временную антенну, обещали, что радиосвязь с командующим флотом скоро будет восстановлена. Составили донесение на «Киров» комфлоту: «Подорвался на мине, принял шестьсот тонн воды, в помощи пока не нуждаюсь».

Прошли еще многие томительные десятки минут, прежде чем стало очевидно, что корабль больше не кренится, не садится носом в воду и даже начинает выпрямляться. Но машины еще мертвы, не работает руль, с трудом его установили в нулевое положение.

Нас дрейфовало по минному полю, надо скорее выбираться на протраленный фарватер. Но где же кильватерные огоньки наших тральщиков? Их, к сожалению, уже не видно. Тральщики ушли вперед, не заметив нашей беды.

Я подозвал к левому борту посыльное судно «Пиккер», стоявшее рядом на якоре. Переправил на него всех раненых и пассажиров. На «Минске» остался лишь штатный его экипаж. Командиру «Пиккера» приказываю держаться в кильватер концевому миноносцу нашего отряда.

Оставаться без хода, тем более на минном поле, рискованно. Чуть рассветет, нас расстреляют с берега, а наша артиллерия взрывом выведена из строя.

Приказываю следующему за нами миноносцу «Скорый» подойти и взять нас на буксир. Он хорошо и быстро подошел к борту. Командир миноносца капитан 3 ранга А. И. Баландин предлагает нашему походному штабу перейти к нему, уверяя нас, что управлять отрядом надо с исправного корабля. Возможно, это было теоретически и так, но не хотелось покидать «Минск», на котором уже были пережиты тяжелые минуты. И походный штаб остался на лидере.

Получив все указания о порядке буксировки, пожелав нам счастливого плавания, «Скорый» дал ход… Его корма медленно прошла мимо нашего форштевня, буксир начал натягиваться. Блестел, как маленькая звездочка, кильватерный огонь эсминца. Нас мягко дернуло вперед. «Минск» хотел уже забирать ход… Но буксир вдруг разом осел, не успев как следует натянуться.

Взрыв всем нам показался очень далеким и глухим. Помню только в темноте вскрик сигнальщика:

— «Скорый»!..

Дальше голос матроса оборвался. Я увидел, как миноносец рыскнул вправо, его форштевень стал быстро подниматься из воды и вместе с ним поднялась корма с винтами и рулем… Корпус корабля складывался, как перочинный нож, и стремительно уходил в воду. Вот тут до слуха донесся особым звук, будто падали десятки буфетов с массой посуды, и скрежет, и шипение пара, славно раскаленное железо опустили в воду… Все это казалось страшным сном. Море усеялось десятками голов и огласилось невнятными криками. Оцепенение у нас на мостике разом прошло, командир приказал: «Шлюпки на воду, концы и круги за борт!» Это же я приказал капитану 1 ранга Питерскому передать на сзади идущие корабли. Шлюпки мигом оказались на воде и устремились в гущу тонущих людей. Над водой не смолкали крики… Запомнился хриплый голос: