Сергей Глезеров - Коломяги и Комендантский аэродром. Прошлое и настоящее

Именно такая судьба постигла в 1960-х годах практически все бывшие старинные предместья, которые вошли в городскую черту. Старая застройка там сметалась практически подчистую, чтобы освободить место под новые кварталы массового строительства. Именно так, к примеру, исчезли бывшие северные предместья — Гражданка и Ручьи. Немного более щадящей оказалась реконструкция Лесного и Удельной — там уцелели значительные островки прежней застройки.

Конечно, жителям бывших пригородов и предместий, оказавшихся в зоне строительства, было очень тяжело и грустно покидать свою «малую родину», свои насиженные места. По воспоминаниям старожилов, многие воспринимали грядущее расставание со своим прежним образом жизни как своего рода жизненную катастрофу. Они ощущали настоящую трагедию, чем-то похожую на то, что переживали герои знаменитой повести Валентина Распутина «Прощание с Матерой».

«Нам велели выселяться из Коломяг в 1986 году, — вспоминает Наталья Александровна Малыгина (Васильева). — Наш дом на Тбилисской улице, № 13, был довольно старый, постройки 1913 года, очень красивый, обильно украшенный резьбой, однако назвать его ветхим было бы неправильно. За этот дом нам предоставили двухкомнатную квартиру в новостройках на улице Хошимина. Переезд в город воспринимался очень тяжело: мы привыкли, что есть свой дом, свой участок земли, сам себе хозяин, а тут мы оказались на десятом этаже, шумно, воздух не тот. Мама после отъезда из Коломяг ни разу там больше не побывала: она боялась, что ей будет очень тяжело видеть прежние родные места, с которыми была связана вся жизнь. И связь с коломяжскими знакомыми тоже оборвалась...»

Дом на Тбилисской улице, 13 (снесен в 1986 г.). Фото 1952 г. из семейного архива Н.А. Малыгиной

Однако тогда, в советские хрущевско-брежневские времена, когда страна, как заявлялось официально, победно строит «развитой социализм» и вот-вот придет к коммунизму, ни у кого не было сомнений в неизбежности происходящего. Ни у кого и мысли не возникало активно протестовать против экспансии города, отстаивая право на сохранение собственных деревянных домов на старых полусельских-полупригородных улицах (разговоры на кухнях как форма пассивного недовольства властью — это совсем другое дело). Расставание было горьким, но оно воспринималось как роковая неизбежность.

Справедливости ради надо сказать, что и в советское время не все активно или пассивно поддержали официально заявленную «генеральную линию». Еще в 1960-х годах, когда появился генеральный план города, согласно которому Коломяги, Мартыновка, Озерки и Шувалово подлежали новому жилищному строительству, среди местных жителей, особенно озерковцев, началось брожение. Жители Новоорловской улицы в Озерках Иосиф Наумович Бородянский и Юзеф Аркадьевич Хуторецкий еще тогда начали борьбу против «экспансии» города, за сохранение уникального природно-ландшафтного комплекса. Их борьба сводилась к обращениям в различные инстанции на самых разных уровнях. Однако это была борьба одиночек, и власти попросту не реагировали на их письма.

Во второй половине 1980-х годов опасность, грозившая Коломягам и Озеркам, стала еще более очевидной. Со всех сторон — с Выборгского шоссе, с Комендантского аэродрома — надвигалась многоэтажная застройка. Озерковцы первыми почувствовали, как резко стала меняться привычная природная среда. Это потом уже ученые-экологи выяснили, что территория вокруг Суздальских озер представляет собой единую гидрогеологическую систему с ближними и дальними окрестностями, в том числе с озером Долгим. А тогда озерковцы просто стали замечать, как резко обмелели Суздальские озера, как стала исчезать вода в их дворовых колодцах. Все это стало поводом для серьезного беспокойства: что будет дальше? Люди стали обращаться во все инстанции — так началось их «хождение по мукам».

Тем не менее возможно, что все задуманное властями в Коломягах и Озерках прошло бы как по маслу, если бы происходило до 1985 года. Но на дворе стояли совсем другие времена. Вспомните конец 1980-х годов — «перестройка, демократия, гласность». Здесь же — «неформалы», «народные фронты», первые политические партии, массовые митинги, нежданный и захватывающий «глоток свободы». И люди, поверившие в возможность самим вершить судьбы своей страны, своего родного города, а значит, и места своего обитания — «малой родины».