Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1 - Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 142–144.

R. Hejdensztejn, Dzieje Pohki od smierci Zygmunta Augusta do roku 1594, t. II, Petersburg 1857, s.340–348.

Collectanea 2 dziejopisow tureckich, s. 110;

В. Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 333.

В. Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 333;

Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 45.

R. Hejdensztejn, Dzieje Pohki od smierci Zygmunta Augusta do roku 1594, t. II, s. 350–354;

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 145–146;

D. Skorupa, Stosimki polsko-tatarskie, 1593–1623, Warszawa 2004, s. 63.

Об этом писали сами османы: Collectanea z dziejopisow tureckich, s. 110.

D. Skonipa, Stosimki polsko-tatarskie, 1593–1623, s. 63.

Молдавские летописи сообщают также, что в следующем году хану, «чтобы не разорял княжества», были переданы некие шесть селений в Бессарабии (Л. Е. Семенова, Валахия и Молдавия в системе Османской империи, в кн.: Славяне и их соседи, вып. 8, Москва 1998, с. 151). Значительно позже, в конце XVIII века, немецкий автор перечислял шесть бессарабских селений во владении Крымского ханства: Каушан, Буджак, Паланка, Татар-Бунар, Тобак, Салкуца (И. Тунманн, Крымское ханство, Симферополь 1936, с. 60–61).

Г. Iналджик, Османська імперія. Кяасична доба 1300–1600, Кшв 1998, с. 70;

G. Necipoglu, Dynastic Imprints on the Cityscape: The Collective Message of Imperial Funerary Mosque Complexes in Istanbul, in; Cimetieres et traditions funeraires dans le monde islamique. Actes du Colloque international du Centre national de la reserche scientifique organize par I'Universite Mimar Sinan, vol. II, Ankara 1996, p. 32–33;

S. A. Skilliter, Mehemmed III, in Encyclopaedia of Islam, vol. VI, Leiden, 1991, p. 981.

В. Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 347.

Шараф-хан Бидлиси, Шараф-наме, т. II, с. 264–265.

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 147, 157, n. 83.

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 149, n. 91.

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 150.

Ныне г. Эгер на севере Венгрии.

Шараф-хан Бидлиси, Шараф-наме, т. II, с. 270.

Шараф-хан Бидлиси, Шараф-наме, т. II, с. 270;

C.M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 147, 149–150.

Халим Гкрай султан, Розовый куст ханов или История Крыма, с. 49;

А. Ф. Негри, Извлечения из турецкой рукописи, содержащей историю крымских ханов, «Записки императорского Одесского общества истории и древностей», т. I, 1844, с. 385;

M. Kazimirski, Precis de I'histoire des Khans de Crimee depuis l'an 880 jusqu'en l'an 1198 de I'Hegire, «Journal Asiatique», t. XII, 1833, p. 429;

В. Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 333–334.

D. Skorupa, Stosimki polsko-tatarskie, 1593–1623. s. 69–70.

Насколько известно, это был первый проект военного альянса между Крымским Юртом и запорожским казачеством (если не считать описанного в одной из предыдущих глав предложения казаков Саадету II Гераю в 1584 году нанять их на службу для совместного противостояния османам).

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 164.

D. Skorupa, Stosunki polsko-tatarskie, 1593–1623, s. 70.

В польском тексте документа — «poganiec, z niewolnicy sie urodzit». Слово «poganiec» («язычник»), очевидно, является переводом употребленного ханом термина «kafir» — «неверный». Цитируемая фраза, промелькнувшая в письме Гази Герая валашскому господарю, приоткрывает воззрения крымского двора на столь малоизученную сферу ханской жизни, как семейные отношения. Хорошо видно, что хан презирает султана ча то, что тот рожден бывшей рабыней. Мать Мехмеда III, Сафие, действительно была невольницей: урожденная венецианка по имени Чечилия Баффо, она в юности была захвачена турецкими пиратами, обращена в мусульманство, попала в гарем будущего султана Мурада III и со временем добилась большого влияния при дворе (C. Balim, Sqfiyye Walide Sultan, in Encyclopaedia of Islam, vol. VIII, Leiden 1995, p. 818a). Хотя в источниках встречаются полные списки имен жен Девлега Герая (А. М. Некрасов, Женщины ханского дома Гиреев, с. 216–217), имя и происхождение матери Гази II Герая остаются невыясненными. Но с учетом приведенного высказывания, можно не сомневаться, что она принадлежала к мусульманской родовой аристократии: многочисленные источники свидетельствуют, что Гераи во все эпохи предпочитали заключать браки с женщинами из высшего круга крымскота-тарской, ногайской и черкесской родовой знати. Этим женский состав ханского семейства коренным образом отличался от обитательниц султанского двора, которые были невольницами, купленными на работорговых рынках (M. Kravets, From Nomad's Tent to Garden Pa/ace: Evolution of a Chinggisid Household in the Crimea, «Toronto Studies in Central and Inner Asia», no. 7, 2005, p. 52–53). Происхождение т рабыни выглядело порочащим фактом не только в глазах Гази Герая, но и во всей традиции крымского двора с присущим ему культом аристократизма, столь отличавшим крымские государственные обычаи ог османских. Первые указания на происхождение отдельных членов рода Гераев от матерей-невольниц начинают появляться сравнительно поздно, лишь в XVII столетии (В. Д. Смирнов, Крымское ханство, с. 365). Лица, родившиеся от ханских рабынь, предстают в этих описаниях полноправными членами ханского рода, но сам характер указаний на их происхождение указывает на нетипичность такого обстоятельства для биографий представителей ханского дома.