Илья Зайцев - Астраханское ханство

Текст "Сказания" восходит к официальной летописи XVI в., однако в Нем имеются пропуски и добавления, различия в деталях, а события изложены в иной последовательности. Как справедливо предположил С. О. Шмидт, протографом "Сказания" мог быть первоначальный вариант официального летописного текста (так называемые летописные заготовки). Переписчики (или даже составители) "Сказания" пользовались сведениями, почерпнутыми не только из летописи, но и, возможно, из устных преданий [Шмидт 1963: 395–396]. Подтвердим это предположение примерами списка "Сказания" из собрания М. Н. Погодина, хранящегося в РНБ, и экземпляра МГА МИД [РГАДА, ф. 181, oп. 1, ед. хр. 49, л. 178]. Эти списки дают довольно много разночтений с текстом летописи.

Согласно летописи, в 1554 г. московские полки пришли на Переволоку 29 июня [ПСРЛ 1904: 241]. Погодинский список дает дату 19 июня, при этом неправильно называя год 7063 вместо 7062 [ОР РНБ, Собр. Погодина № 1490, л. 79]. Ту же дату, 19 июня, приводит и один из списков РГАДА [ф. 181, oп. 1, ед. хр. 49, л. 178]. При этом оба списка указывают, что воеводы подошли к городу 29 мая (!) (л. 80 и 178об. соответственно). В летописи воеводы догнали бежавших астраханцев у "Уского Мочака" "на Карабулаке" 7 июля [ПСРЛ 1904: 243], по "Сказанию" — 4 июля того же, 7063 г. [ОРРНБ, Собр. Погодина № 1490, л. 83об.] или даже 3-го числа того же месяца [РГАДА, ф. 181, oп. 1, ед. хр. 49, л. 179об.].

Весьма существенны разночтения "Сказания" и летописи относительно имен участников похода. Так, вместо летописного Савы Жердинского в Погодинском списке фигурирует Сава Жедриков, а вместо Ф. Рыжкова — Ф. Рошков (или Рышков) [РГАДА, ф. 181, oп. 1, ед. хр. 49, л. 179-179об.]. В летописи служилый татарин, посланный к мирзе Исмаилу, назван Янбулат [ПСРЛ 1914: 549], в "Сказании" — то Акбулат [ОР РНБ, Собр. Погодина № 1490, л. 81 об.] или Булатка [Шмидт 1963: 396], то Янбулатка [РГАДА, ф. 181, oп. 1, ед. хр. 49, л. 179]. По версии летописи, в 1554 г. среди взятых в плен астраханских цариц и царевен московские казаки поймали "царицю болшую Тевкель Кел-Магметеву-мурзину дочь, другую царицу Крым-Шавкалову цареву дочь Канъдазу [202], да цареву Емгурчееву дочь Ертугана [203], да цареву ясе Емгурчиеву меншицу Елъякши биримину, — и взята родила сына Ярышты-царевичь [204], — да царевичеву жену Айбулатову Мергивана, да царевичеву дочь Баибиче-царевну" [ПСРЛ 1904: 243].

Возможно, Айбулат, упоминаемый в летописи, — это Абдаллах, сын астраханского хана Аккубека (Кайбула, как его называли в русских документах). Он выехал на Русь в мае 1552 г., вскоре женился на дочери Джан-Али (казанского хана и брата Шах-Али, московского ставленника в Казани) и получил от Ивана IV город Юрьев "з данию" [ПСРЛ 1904: 177, 476]; о его желании выехать из Астрахани сообщал Севастьян Авраамов [РГАДА, ф. 127, oп. 1, ед. хр. 4, л. 99об.]. В июне 1552 г. Иван IV писал мирзе Исмаилу: "А с Ахкубеком царем преж сего нам было слово и дружба, и мы того для сына его к себе взяли" [РГАДА, ф. 127, oп. 1, ед. хр. 4, л. 108]. Абдаллах неоднократно потом принимал участие в войнах Москвы с соседями [ПСРЛ 1904: 263–264, 270, 340, 347]. У него было два сына — Муртаза-Али (Михаил Кайбулович во крещении) и Араслан-Али. Умер Абдаллах (Кайбула) в 1570 г. [Кобеко 1901: 077–080] (см. также [Ischboldin 1973: 86]). Была ли Мергивана другой женой Абдаллаха или же той самой дочерью Джан-Али, которая уехала с дочерью в Астрахань, сказать трудно. Да и отождествление "Айбулата" с Абдаллахом недоказуемо, тем более что Погодинский список дает другую картину: в плен взяли "Тефкел Магметеву мурзину дочь, другую царицу Крым-Шафкалову дочь Кандусу, третию царицу Ямгурчееву дочь Ертугану, четвертую царицу меншую Ельюкши тиримию, а взяв, та родила сына Яршим царевича, пятую царицу Мергивану, да Ямгурчея царя дочь ево Балбиче царевну" [ОР РНБ, Собр. Погодина № 1490, л. 83-83об.]. Таким образом, по "Сказанию", Мергивана — скорее жена Ямгурчи, а Балбиче — его дочь.

Еще больше путаницы вносит список РГАДА. Дочь Крым-шевкала названа там "Наидиса". Помимо нее захватили также "царицу Ямгурчееву дочь Наидусу меншицу Эльякшы Тиримию и, взяв, та родила сына Яршит царевича, да царевичеву Янбулатову жену Мергивану, да царевичеву дочь Балбичей царевну" [РГАДА, ф. 181, oп. 1, ед. хр. 49, л. 179об.]. Налицо явное непонимание переписчиком исходного текста.

Наверняка можно утверждать, что женой Ямгурчи была дочь крым-ишмхала , наследника (сына или двоюродного брата) шамхала, кумыкского владетеля в Дагестане. Резиденция кумыкских шамхалов находилась в ауле Кумух в горах, а позже была перенесена на равнину в Тарки. Поскольку русские источники часто путали шамхала с крым-шамхалом , в тексте мог иметься в виду сам кумыкский владетель. Вероятно, именно он (отец Кандузы/Кандусы) присылал посольство в Москву в 1557 г. Через шесть лет после первого взятия Астрахани, в 1560 г. воевода И. С. Черемисинов ходил из города "на Шевкал и на Тюмень морем". Шамхалом тогда был скорее всего Бугдай-шамхал, сын Амапь-Мухаммеда [Кушева 1963: 42–43, 230, 237] (о шамхале см. [Шихсаидов, Айтберов, Оразаев 1993: passim]; о его связях с османами см. [Kirzioglu 1998]). В таком случае становится понятным и бегство Ямгурчи в Тюмень: вероятно, он пытался укрыться у своего тестя [205].