Илья Зайцев - Астраханское ханство

Вдогонку И. Г. Мамонову был отправлен еще один циркуляр, напрямую касавшийся московско-астраханских и астраханско-крымских отношений. Наказ послу предусматривал такой ответ на прямой вопрос крымских дипломатов об Астрахани: "А в Астаракани был государя нашего молодой человек Иван Голова Федоров сын Елизарова о тех же обидных делех. И меня, господине, государь мой и твоих послов к тебе отпустил, и нас, господине, и твоих послов та весть пришла на дорозе, что государя нашего человек Иван из Астракани вышел, а с ним, господине, вместе ко государю нашему пришел из Астаракани царев посол".

Следовательно, московский посол Иван Федорович Елизаров покинул Хаджи-Тархан тогда же, в ноябре (или конце октября) 1515 г.; весть об этом была доставлена в Москву гонцами, упреждавшими обычно визиты послов сопредельных государств в столицу и возвращение московских дипломатов. Это известие было оперативно сообщено И. Г. Мамонову, выехавшему в Крым 15 ноября. "Обидные дела", о которых следовало говорить как о причине московско-астраханских контактов, — торговые конфликты (дела о зауморщинах, конфискациях и обидах купцам). "А ведомо, господине, и тебе, что из всех земель ко государю нашему послы ходят и гонцы гоняют, — должен был сообщить И. Г. Мамонов Мухаммед-Гирею. — А ныне, господине, и твой человек в Астаракани есть. А о болшом деле, о котором есть ли послы великого князя в Астракани… опричь того, господине, послов государя нашего нет в Астарахани" [РИО 1895: 222–223]. Из этих слов наказа можно сделать вывод, что, вероятно, вскоре после неудачного похода летом 1515 г. Мухаммед-Гирей послал в Хаджи-Тархан своего посла, который еще находился там в начаце ноября 1515 г. Более подробной информацией о его миссии мы не располагаем.

5 декабря 1515 г. в Москву прибыли гонцы из Кафы с грамотой азовского "диздера" [99], в которой он сообщал, что "Магмед-Кирей царь на Ногаи ходил; близко был Азова; до Миюша [100]доходил и Ногаи за Волгу пошли и он ся воротил" [РИО 1895: 230]. В феврале 1516 г. в Москве получили грамоту Аппака, написанную в январе, где снова говорилось о намерении хана идти с войском на Астрахань: "А царево слово то: на Асторохань хочет итти" [РИО 1895: 243]. Аппак, вероятно, был основным источником сведений о планах Мухаммед-Гирея относительно Астрахани, поступавших в Москву. С его слов И. Г. Мамонов в своем письме (доставлено 10 апреля) передавал великому князю, что хан намеревается идти конницей в астраханский поход весной, причем хочет одновременно задействовать и московскую судовую Рать [РИО 1895: 271].

Между тем в апреле 1516 г. в Москву было доставлено письмо самого Мухаммед-Гирея, в котором он сообщает, что в Крым прибыли ногайские мирзы, братья Алчагир, Шейдяк и Ян-Махмет (всего 12 ногайских аристократов), "бив нам челом, слугами ся учинили" [101]. Одновременно в Крым приезжает посол от их родного брата Шигима с письмом, в котором он просит крымского хана примирить его с братьями [РИО 1895: 291, 297]. Сам Шигим уверял Мухаммед-Гирея в своей преданности и готовности идти на Астрахань, если хан помирит его с Алчагиром. "И то ся нам все от Асторокани стало в улусех наших людей не стало, а межи нас правды не стало" [РИО 1895: 311]. О разрыве ногаев с Хаджи-Тарханом И. Г. Мамонову говорил Аппак: "А царю нынеча перемогатись толко с одною Азтороканью, а Ногаи против царя не стоят" [РИО 1895: 291]. Эти слова Шигима и Аппака позволяют предположить, что ногайско-астраханский конфликт имел место в феврале-марте 1516 г. Победителями из него вышли астраханцы. Конфликт, вероятно, вызвал распрю среди ногаев.

Картина пребывания Алчагира и Шийдяка в Крыму не была столь идиллической, какой хотел ее видеть хан. В своем последнем письме в Москву (лето 1517 г.) И. Г. Мамонов сообщал, что Мухаммед-Гирей уже не рад их "службе": Алчагир и его окружение тратили огромные суммы на свое содержание (1000 алтын за 10 дней), "и царь не домыслится, как им путь и место учинити" [РИО 1895: 364]. По словам "царицы болшой" (т. е. Нур-Султан), в то же самое время "недрузи наши хастараканцы того и глядят", чтобы крымцы пошли за Перекоп походом на Украину, "а говорят: ведаем мы, крымцы ходят на Русь, а ходу их вперед и назад три месяцы, а мы в те три месяцы что учинив у себя будем. А уж нам сего лета хастороканцы явилися, Асан-мурзу [102]топтали и ограбили, толко что сам ушел" [РИО 1895: 364–365, 361]. Как видно, тактика астраханцев сводилась к тому, чтобы выждать, когда крымцы уйдут на Русь, а потом напасть: трех месяцев отсутствия рати вполне хватало для того, чтобы, ограбив крымские улусы, спокойно удалиться.