Илья Зайцев - Астраханское ханство

Насколько далеко простирались границы ханства на юг, сказать сложно. По мнению Тунманна, в начале османского периода астраханские ханы претендовали на кубанские земли [Тунманн 1991: 62]. Тунманн имел в виду, конечно, ханов Большой Орды. В. Е. Сыроечковский считал, что границей Астрахани и ногаев с Крымским юртом был Миус ("Молочная вода") [Сыроечковский 1940: 6].

В наказе Третьяку Губину [292], который отправлялся в Стамбул, чтобы поздравить Сулеймана Кануни (1520–1566) с восшествием на престол, была предусмотрена следующая ситуация: "А учнут говорити: "послом и гостем ходити на обе стороны меж нас — и на Дону многие люди азъстороканцы, ино послом и гостем ходити нелзе, ино как тог[о] беречи?" И Третьяку говорити: "Коли меж государей учноут послы ходити, и государь наш оустроит своих людей в судех, а велит им на Дону быти, а салтан бы так же устроил людей в судех, колких пригож, на Дону же. Да учинят место на Доноу, где тем людем сходитися: пойдет посол от салтана ко государю нашему, и салтановы люди проводят его посла до государя нашего людей, а государя нашего люди его взем да проводят его до государя нашего оукраины"". Аналогичная процедура должна была проделываться и с московским послом к султану [РГАДА, ф. 89, oп. 1, ед. хр. 1, л. 159-160об.]. Губину следовало также договориться о месте встречи послов с высланным навстречу сопровождением и говорить следующее: "А зде[с] казаки великого князя сказывали, что Доном половина от Азова до украины великого князя — Переволока. Ино на Переволоке прибой людем азстороканским, и тут сходитися людем нелзе. Ино быти съезду на Медведице… И нечто учнут говорити, чтоб людем стречатис[ь] у Переволоки, и Трет[ь]яку говорити: "На Переволоке приход болшим людем азстороканцом, и тут как людем ставити?"" [РГАДА, ф. 89, oп. 1, ед. хр. 1, л. 160об.-161]. Самым предпочтительным местом, по мнению московских приказных дипломатов, был Хопер; в случае отказа турецкой стороны Третьяку Губину следовало соглашаться на Медведицу.

Сложнее выявить северную границу астраханских владений. В "Казанской истории" содержится эпизод, который может помочь в ее определении. Свергнутый в 1521 г. с казанского престола Сахиб-Гиреем, Шах-Али бежит "на поле", где встречает "10 000 рыболовов московских, ловящих рыбу на Волге, под горами Девичьими и до Змиева камени и до Увека, за тысячю верст от Казани" [Казанская история 1985: 344]. Под средневековыми Девичьими горами подразумевались отроги Жигулей, примыкавшие с востока к устью реки Усы [Дубман 1998: 39]; Увек — золотоордынский город в черте современного Саратова. Ясно, что при всей условности государственных границ в эпоху средневековья московские рыбаки не могли ловить рыбу в пределах другого государства, поэтому, вероятнее всего, эти земли представляли собой нечто вроде буферной зоны и не принадлежали непосредственно ни Казани, ни Астрахани. Следовательно, астраханскую границу нужно искать южнее. Я. Пеленский не исключал возможность астраханского контроля над районом Царицына (современного Волгограда) [Pelenski 1974: 5, п. 2]. Действительно, во время похода на Астрахань летом 1554 г. А. И. Вяземский и Данила Чулков были посланы на разведку от Переволоки, а первый астраханский отряд они встретили выше Черного острова [ПСРЛ 1904: 241], где-то в районе Волгограда.

Отдельные вылазки астраханцы совершали и "в поле", причем иногда очень далеко от границ ханства. Так, в 1518 г. московский посол И. Челищев и крымчанин Кудояр, отпущенные Мухаммед-Гиреем в Москву, подверглись нападению астраханцев близ реки Самары [Малиновский 1863: 215]. Вряд ли эта Самара — левый приток Волги, там посланцы оказаться не могли, ведь в результате, спасшись бегством, они пришли в Путивль. Самара нашего текста — это левый приток Днепра на территории современной Днепропетровской и части Донецкой области Украины.

В общем, можно сказать, что границы Астраханского ханства были, вероятно, чуть меньшими, чем границы образованной позднее Астраханской епархии, какими они были в середине XVII в. [Покровский 1897: 153].

На карте А. Дженкинсона (1558 г.) показаны Старая и Новая Астрахань, причем обе на правом берегу Волги, а прилегающая к ним область закрашена другим цветом и выделена линией, обозначающей, вероятно, границу: по словам Б. А. Рыбакова, Астрахань, завоеванная за два года до этого, "показана на карте особым самостоятельным государством и закрашена другим цветом" [Рыбаков 1974: 29, 27, ил. 6, 24–25, ил. 5]. Исходя из этого противоречия, а также ряда архаизмов карты А. Дженкинсона, Б. А. Рыбаков предположил, что она была составлена в 1496–1498 гг., причем этот старый экземпляр, которым пользовался А. Дженкинсон, устарел уже через год после своего изготовления [Рыбаков 1974: 24–25, 36, ил. 5]. Если принять выводы Б. А. Рыбакова, границы закрашенной области в Нижнем Поволжье являются границами Астраханского государства в указанное время. Как нам уже известно, в конце XV в. Астраханское ханство еще не существовало. Границы закрашенной области не совсем соответствуют границам ханства в первой половине XVI в., по крайней мере тем границам, о существовании которых можно сделать вывод на основании письменных источников. Так, довольно значительная область вдоль левого берега Волги показана принадлежащей Астрахани, тогда как мы знаем, что в дельте рубежом астраханских владений был Бузан, а выше по течению — сама Волга, что, кстати, отмечает и А. Дженкинсон (см. выше).