Жорж Дюби - История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Формулировка клятвы проливает яркий свет на отношения между людьми войны и простонародьем. «Крестьянину, который нанес ущерб другому крестьянину или рыцарю, мною будет дана отсрочка на две недели; после этого я буду иметь право его захватить, но из его имущества я изыму лишь то, что положено по обычаю». Это показывает, что селяне не были беззащитными, но также то, что на них давит карательное правосудие, что в функции рыцарей входит их наказаний, что правосудие разрешает изымать имущество у «бедных людей». Таким образом, власть сеньоров предстает в морализованном виде; она не может преступать установления обычного права; отсрочивая принудительное вмешательство, эта власть должна давать время для полюбовных соглашений «через посредство соседей», как позднее записано в сборнике кутюмов бурга Клюни.

«На рыцаря, разъезжающего без оружия в Великий пост, я не буду нападать, я не буду ничего у него отбирать». Иными словами, любой всадник, если только это не товарищ по оружию, рассматривается как предполагаемый противник, а любая встреча людей войны начинается, как это описано в романах XII века, со схватки. Наконец, обнаруживается зревшая в ту пору идея о том, что бывают времена, когда любое нападение запрещается, даже если речь идет о воинах, от которых ожидают того, чтобы они истребляли друг друга, чтобы самые неистовые погибали в схватках. На период самого строгого покаяния должно устанавливаться всеобщее перемирие. Такие перемирия имели место на севере королевства начиная с 1023–1025 годов. Здесь следует исправить свидетельство Рауля, который относит к 1040 году появление соглашений нового типа, первоначально — «в краях Аквитании». Дополняя систему поддержания мира, эти документы, как пишет Рауль, под страхом отлучения от Церкви запрещали «любому смертному, начиная с вечера среды и до утра следующего понедельника, силой отбирать что бы то ни было у кого-либо ради отмщения врагу или даже ради получения залога для выполнения договора».

Таким образом, благодаря миру и перемирию Божиим удалось ограничить вооруженное насилие рамками, внутри которых мог свободно продолжаться беспорядок, творимый людьми меча. Успех миротворческого движения обусловил созревание теории общества, на которую во Франции вплоть до гибели «старого порядка» опирались все рассуждения о распределении властной мощи. Эта теория исходит из того, что Господь, сотворив мир, разделил людей на три категории: одни молятся, другие сражаются, а третьи трудятся; политический порядок покоится на взаимном обмене услугами, которые каждый предоставляет другим в соответствии со своей функцией. Эта идеальная модель позволяет также узаконить открытый разрыв внутри светского общества: военное поприще, уготованное некоторым, дает им право жить за счет труда других; повинности в пользу сеньора осенены Божественной волей. На основе такой модели претерпевает изменения и система запретов для людей войны. На них возлагаются позитивные функции. Получение воинами материальных благ оправдано только тем, что они несут службу.

Смыкаясь с рассуждениями Фульберта Шартрского относительно обязанностей вассалов, эти представления о совершенном обществе содержат в себе зародыши идеологии рыцарства. Она опирается на прогрессирующую сакрализацию жестов (идущую одновременно с сакрализацией брачного обряда), которыми сопровождается вручение молодому рыцарю оружия, когда, после завершения ученичества, он допускается в дружество зрелых воинов. Вполне естественно, что священники потребовали возлагать на алтарь меч и перевязь, символ военного звания, которые они затем вручали новому рыцарю, подобно тому, как опоясывали перевязью с мечом нового короля во время коронации. Мы увидим, что священники, достигнув своей цели, становятся к концу XII века участниками церемонии посвящения в рыцари. На новоиспеченного рыцаря возлагались обязанности, сходные с теми, которые принимал на себя король перед миропомазанием: оберегать церкви, защищать вдов и сирот, расширять мечом, имеющим форму креста, пределы царствия Христова. В течение XI века, когда мироохранительные учреждения доказывали свою действенность, на теорию трех людских функций привили концепт священной войны.

Теория была сформулирована в тот самый период, когда на севере Франции проходили первые соборы во имя сохранения мира. Епископы, которым принадлежало авторство этой теории, противились миротворческим нововведениям. Епископы боролись против своих собратьев, оспаривая Друг у друга влияние при королевском дворе, они выступали и против концепции монашества, согласно которой монахи стоят выше белого духовенства, выводятся из-под власти епископов. Они считали опасным собирать на моления всех людей как равных: не приведет ли это к возрождению товариществ, упразднения которых прелаты так яростно добивались в IX веке? Наконец, Герард Камбрейский, Адальберон Лаонский хотя и призывали в своих епархиях к перемирию Божию, уважая каролингские традиции, но все же опасались того, что миротворческая система ущемит державную мощь сюзерена.