Жорж Дюби - История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Итак, духовные соборы. Их участники выносят в центр тех, на кого отныне возложена высокая миссия поддержания общественного мира, — святых в ковчегах. К ним обращаются как к высшей инстанции, ибо верят в их силу, ужасающую силу. Каждый помнил, как эти святые защищали свое собственное достояние — монастыри, хранившие их мощи, их сеньории. Вот что произошло в Конке. Там рассердили Св. Фуа, и она, воспылав жаждой мщения, поразила апоплексией, параличом, поносом рыцарей, которым достало безрассудства похитить ее вина, ее баранов. А Св. Бенедикт напустил на грабителей бешеных черных псов. Участники всеобщих соборов призывали великих чудотворцев и малых святых, составлявших их двор, не заниматься исключительно своими делами, но замещать светские силы, не способные восстановить согласие. Как продолжает Рауль, «начиная оттуда, а потом по провинции Арля, по провинции Лиона, а также по всей Бургундии, вплоть до самых отдаленных уголков Франкии, во всех епархиях было объявлено, что в назначенных местах прелаты и знатные люди всего края соберутся на соборы для восстановления мира и для утверждения святой веры». Заметим, что поскольку операцию по восстановлению справедливости брал в свои руки Господь, то осуществляться она должна была в рамках провинций и диоцезов, то есть, совершенно естественно, в границах церковных округов, совпадавших с административными границами Римской империи. Часто соборы проходили на стыках нескольких церковных округов, иногда — на границах королевств, как в Ансе, между Маконом и Лионом, или в Верден-сюр-ле-Ду. А поскольку мир означает возвращение к райскому совершенству, то его восстановление казалось неотделимым от утверждения веры. Прощание с оружием проходило в обстановке всеобщего покаяния. «На этих соборах… все были согласны с тем, чтобы отныне на каждой неделе святыми днями будут пятница — с воздержанием от вина и суббота — с воздержанием от мясной пищи». Среди правил, установленных в 994 году собором в Ансе, было уважение святости воскресного праздника; в этот день запрещалось иметь дело с деньгами, разрешалось «покупать лишь то, что надобно для дневного пропитания». Не случайно на соборах в Бургундии предусматривалось возобновлять обязательства по сохранению мира каждые семь лет. Дело в том, что именно семилетний срок в ритуалах покаяния определялся для очищения от греха смертоубийства, виновные в нем были обязаны в течение этого времени не брать в руки оружие, поститься, не прикасаться к женщинам. Божий народ связали системой коллективного воздержания.

Рауль упоминает также о «статьях, разбитых на главы». Таким образом, «священные обязательства перед всемогущим Богом, которые решено было взять», закрепляются на бумаге, подобно тому, как это происходит на юге Франции при convenientiae — обмене устными клятвенными обещаниями не наносить вреда друг другу. Фактически все, участвовавшие в соборах, приносили клятву, аналогичную той, которую каролингские короли считали вправе требовать от своих подданных. Эта клятва походила и на обет, также облекаемый в письменную форму, который брали на себя те, кто становился монахом Клюнийского аббатства. Было что-то монашеское в этих собраниях мира и покаяния. На них давалось обещание «нерушимого мира». Обещание предполагало отказ от мщений. Оно превращало в убежища «святые места всех церквей». В такие «спасенные» места не принимали только нарушителей соглашения, их можно было «оторвать от алтаря», чтобы затем подвергнуть наказанию. С другой стороны, все служители Господа ставились под особую защиту.

Рауль ограничивается этим рассказом. Но благодаря другим текстам можно оценить значение новых учреждений. Они были созданы прежде всего — и это очевидно — в интересах Церкви, чтобы избавить ее домены от подчинения владельцам башен, от поборов, от «дурных обычаев». Из решений собора в Ансе мы выделим те, которые посвящены Клюнийскому аббатству, расположенному по соседству. Два ключевых слова этого документа — «замок» и «захват». В решениях запрещается «делать» крепости поблизости от монастыря, «создавать potestates », сеньории; запрещается совершать захваты, причем в тексте уточняется — скота, лошадей. Наконец, запреты недвусмысленно обращены к «сановничеству века», к светским магистратам, к «благороднейшему воинству», к военачальникам и еще более конкретно — к тем, кто отправляет государственное правосудие, кто собирает налоги. Очевидно стремление сдержать силу, идущую из замков, оградить от нее блага, принадлежащие Господу и его святым, которыми отныне должна была распоряжаться только церковная власть.