Александр Мещеряков: Историко-культурные особенности японского тоталитаризма

Как и всякий другой, ХХ в. был веком утопий. Другое дело, что утопии ХХ в. отличались от прежних. И не столько по масштабности мечтаний, сколько по масштабности попыток их осуществления. Развитие науки, техники и коммуникаций привело к модернизации технологий управления, которые позволили вовлечь в строительство «светлого будущего» невиданное количество людей, к проникновению государства во все поры жизни, что, в свою очередь, привело к невиданным жертвам. Урбанизация вызывала распад прежних социальных ограничителей и морали, приводила к утрате прежних ценностей и ориентиров. Степень внушаемости населения катастрофически росла, на глазах оно превращалось в массу.

Попытка построения утопий наблюдалась и в СССР, и в нацистской Германии, и в Японии. Социалистический Советский Союз строил мировой коммунизм, нацистская Германия — «новый порядок» в Европе, императорская Япония — «сферу сопроцветания народов в Великой Восточной Азии». «Светлое будущее», «великая миссия», «вечный мир», «всеобщее счастье» прочно входят в словарь этих утопий. Основным средством для достижения этих целей выступает насилие. Насилие как над собственным населением, так и над другими народами. Насилие информационное, культурное, физическое, военное. Поэтому для осуществления утопических идей во всех трех странах была выстроена система, которую следует охарактеризовать как «тоталитаризм».

Этот термин шире понятий «социализм», «национал-социа-лизм» или «монархия». Он объединяет в одну группу те режимы и государственные устройства, для которых отдельная человеческая жизнь не представляет никакой ценности, а потому государство присваивает себе моральное и законное право заполнять все мыслимые объемы, лишая человека права на самостоятельное дыхание. Оно формует тип личности, неспособный к самостоятельному осмыслению своих индивидуальных и «эгоистичных» интересов.

Мобилизация, план, коллективизм, единение, борьба являются неотъемлемыми чертами жизни и идеологии таких государств. При этом интересы каждого конкретного человека подлежат игнорированию и почитаются за «тлетворный индивидуализм». Единицами социального измерения выступают классы, страны, народы. «Полноценным» может называться только такой человек, который сливается с массой. Эти массы имели свою собственную гордость, они осознавали себя творцами истории, с легкостью и удовольствием впадали в экзальтацию.

Привычная точка зрения состоит в том, что эти люди являлись обманутыми жертвами изобретательных и бесчестных политиканов, которые всегда преследовали свои корыстные интересы. Такое понимание представляется мне весьма далеким от истины. Большинство политиков и историков по-прежнему находятся в плену «народнических» иллюзий: народ всегда прав. А если он замечен в чем-то отвратительном, значит, его обманули. Таким образом, с «простых людей» снимается всякая моральная ответственность за происходящее, а сами они считаются за малолетних детей, которых невозможно привлечь к суду. Хотя бы к суду истории. Такое понимание кажется мне безответственным и морально ущербным. Тоталитарное государство есть плод деятельности огромного количества людей, каждый из которых несет свою долю ответственности. Индивидуальная мера этой ответственности, безусловно, различна, но попытки оправдания «народа» неизбежно ведут к его моральной и физической деградации.

И Япония, и Германия, и СССР приобщились к индустриализации сравнительно поздно. При этом индустриализация там осуществлялась невероятно быстрыми темпами, руки работали быстрее, чем голова, чувства не поспевали за моторами. Гордясь промышленной и военной мощью своей страны, люди одновременно тосковали по патриархальности прежних времен. Развитие городской цивилизации приносило разнообразие, которое зачастую воспринималось как хаос. Деревенское деление на «своих» и «чужих» распространялось на классы и нации, достигало государственных границ. Люди, выброшенные из деревни в город, лишались корней и сдерживающих механизмов традиционного общества. Они представляли собой самостоятельный субъект исторического творчества. И в то же самое время они были податливы и представляли собой прекрасный объект для внушения и манипулирования, они сами хотели «централизации» своих чувств и эмоций, ибо не могли выдержать испытания одиночеством и индивидуализмом. Эти люди страдали от стрессов, неврозов и комплекса агрессивности, они искали и с легкостью находили врагов как внутри страны, так и за ее пределами.