Александр Мещеряков - Историко-культурные особенности японского тоталитаризма

В этой непрерывности виделась одна из основных особенностей уникального государственного устройства страны.

«Несущей» метафорой японского тоталитаризма являлась также семья. Патриархальные семьи на нижнем уровне сливались в государство-семью во главе с императором, который именовался «отцом и матерью» нации. В его указах подданные именовались «младенцами». Открыто объявлялось, что без императора не существует японского народа. Беспрекословное уважение к старшим по возрасту, заимствованное из конфуцианской идеологии, обеспечивало устойчивость всей конструкции. В связи с этим апелляции к молодому поколению, которому «принадлежит будущее», в Японии не имели места. Поколение воспринималось как понятие «склеивающее», а не разъединяющее. Понятием «новый человек» пользовались только немногочисленные приверженцы «левых» движений, которые не имели ни малейших надежд на успех. Японское государство было образованием геронтократическим.

В связи с этим у архитекторов японского тоталитаризма отсутствовали смелость и дерзость, которые обнаруживались у их западных «коллег». И потому японский тоталитаризм не сумел (не захотел) создать грандиозного «стиля» (в искусстве, живописи, архитектуре, литературе), хотя бы отдаленно напоминающего творения, вдохновленные нацизмом и коммунизмом. В японском тоталитаризме отсутствовал культ молодого обнаженного (полуобнаженного) тела, столь свойственный для Германии и СССР. Дополнительным основанием, предотвращавшим возможность развития такого культа, был комплекс телесной неполноценности, испытываемой японцем по отношению к телу европейца (рост, вес, кривизна ног, цвет кожи). Несмотря на усиленные занятия физкультурой, японцы безнадежно отставали в росте и мускульной массе. Цвет кожи также не подлежал «реформированию».

Японцам предлагалось провести операцию самоотождествления прежде всего через переживание слиянности со своим императором. В то же самое время была задействована и другая составляющая — природа и земля Японии. Ход рассуждений был таков: поскольку земля Японии создана синтоистскими божествами, сама она, ее природа и климат не могут быть не прекрасны. Точно так же прекрасны и обычаи японцев, те обыкновения, церемонии и ритуалы, сутью которых является почитание императора как «отца нации». Поэтому любое проявление духа японского народа — лучше, чем на Западе. Вот, например, на Западе танцуют парами, что является демонстрацией индивидуализма, а японские танцы всегда имеют коллективный характер: в соответствующий момент хоровод устремляется в центр. Выискивание метафор единения носило маниакальный характер. «Единая семья, единая деревня, единое государство» — так была устроена «вертикаль власти» в ее японской интерпретации. И, разумеется, прекрасные японские обыкновения находят свое выражение в родном языке, которому тоже нет равных.

Японский тоталитаризм отвергал способы общественного разделения, свойственные для европейского тоталитаризма. Этим объясняется тот факт, что в Японии не было создано политической партии, которая провозглашалась бы ведущей общественно-политической силой. Японский император возглавлял не партию (часть народа), а весь народ (во время войны все японские семьи были объединены в пятидворки, которые служили первичной ячейкой тоталитарного общества). Японцы представляли себя гомогенной и уникальной нацией. В связи с этим все политические разногласия провозглашались вторичными. За все время существования японского тоталитаризма он подверг репрессиям крайне незначительное число японцев (несколько тысяч — в основном людей коммунистических убеждений). После 1937 г., то есть после начала «большой войны» в Китае, когда система приобрела окончательную жесткость, в стране был казнен по политическим мотивам всего один японец (Одзаки Хоцуми, информатор Рихарда Зорге). Считалось, что японец не может быть врагом японцу, со временем он обязательно осознает свою национальную принадлежность и «исправится». Агрессивность канализировалась почти исключительно в сторону иностранцев.

Единство «японского народа» обеспечивалось с помощью последовательного применения мифов-метафор, превращавших японцев в «уникальный» народ.

Япония имеет уникальное общественное устройство, в основе которого лежит непрерывная императорская династия; японцы обладают уникальным чувством верноподданичества; уникальным чувством долга по отношению к семье; для японца коллективные ценности превалируют над индивидуальными, а «духовное» много важнее «материального»; государство как таковое имеет статус сверхценности; целью жизни является смерть во имя родины и императора; японец не боится смерти; японцем следует родиться, им невозможно стать; японца может понять только японец.