Игорь Бунич - Влекомые Роком. Невероятная победа

Это письмо оказало столь же мало влияния на события, как и все предыдущие рекомендации посла Грю.25 сентября, на очередном заседании кабинета, принц Коноэ уже начал впадать в отчаяние, когда представители высшего командования потребовали установить новую, окончательную и не отменяемую ни при каких обстоятельствах дату открытия военных действий — 15 октября. Коноэ отказался от завтрака, который ему приготовили во дворце, а вместо этого пригласил всех министров кабинета в свою официальную резиденцию. Там он попытался оказать давление на генерала Тодзио: является ли крайняя дата 15 октября требованием или просто пожеланием части представителей высшего командования?

— Это было никакое не требование, а выражение мнения, — ответил военный министр. — Необходимо выполнять решение, принятое на Высочайшем совещании 6 сентября. Такие решения нельзя отменять или изменять.

Армия смыкала ряды, и принц Коноэ почувствовал себя совершенно беспомощным. Он признался маркизу Кидо, что армия хватает его за горло, и у него остается только один выход — подать в отставку. Маркиз Кидо стал отчитывать принца, как ребенка. Коноэ, чего с ним раньше никогда не случалось, стал довольно резко отвергать все претензии. Однако, Хранитель Печати напомнил премьеру, что поскольку он является ответственным за решение, принятое 6 сентября, было бы крайне безответственным поступком сейчас уходить в отставку, предоставив другим расхлебывать заваренную кашу.

— Будьте благоразумны и крайне осторожны, — посоветовал, прощаясь с премьером, Кидо.

Коноэ ничего не ответил. Он уехал, сказав своему секретарю, что ему необходимо обдумать многие вещи в спокойной обстановке. 27 сентября премьер покинул столицу и направился на ближайший приморский курорт Камакура.

Для сотрудников Государственного Департамента США японский премьер-министр был безусловным агрессором. Там не могли забыть, что именно в период «премьерства» принца Коноэ произошло вторжение в Китай и вступление Японии в Тройственный пакт. И хотя Коноэ, якобы, поддерживал четыре предварительных условия Хэлла, никто не видел в этом особенного толка. По всем этим причинам любые попытки организовать встречу японского премьера с президентом Рузвельтом до заключения предварительных соглашений были обречены на фиаско.

Опасения Хэлла охладили первоначальный энтузиазм Рузвельта по поводу встречи с японским премьером.

Однако в Токио американского посла Грю еще не покидала надежда организовать американо-японскую встречу на высшем уровне. Посол был искренне убежден, что в Вашингтоне не до конца понимают проблемы, с которыми сталкивается принц Коноэ.

29 сентября Грю телеграфировал Хэллу:

«Я хочу напомнить то, о чем говорил в своих предыдущих посланиях, что японский политический маятник всегда качается между умеренными и экстремистами. Поэтому при существующих обстоятельствах любому японскому лидеру или группе политиков невозможно резко изменить политику экспансии и при этом уцелеть. Поэтому перманентная экспансия в Китае и в южном направлении может быть предотвращена, если на ее пути японцы увидят непреодолимые преграды…

… Яеще раз подчеркиваю важность понимания японской психологии, фундаментально отличающейся от западной. Никакие западные критерии не могут предсказать японскую реакцию на те или иные события, а также прогнозировать их действия…»

Грю предупреждал, что в результате американских проволочек, правительство принца Коноэ может пасть, уступив место «оголтелым экстремистам», и тогда жестокая война на Тихом океане станет неизбежной.

На следующий день Грю записал в своем дневнике, что «он сделал все, что мог, чтобы представить нашему правительству точную картину ситуации в Японии». В ответ пришла телеграмма от Хорнбека, который рекомендовал Грю «быть потверже и не особенно доверять японцам».

В каком-то отношении Хорнбек был прав, предупреждая Грю, что тот слишком доверяет японцам. В Госдепартаменте знали, что отношение Грю к японцам складывается из трех главных составляющих: его чувствительной жены, относящейся ко всему японскому с редкой симпатией; советника Думена, родившегося в Японии и обладавшего редким пониманием всех достоинств и недостатков этой страны; и его, Грю, собственного преувеличенного чувства чести и долга…

Только 2 октября госсекретарь Хэлл дал, наконец, более-менее конкретные ответы, которых японцы так давно ждали.Он приветствовал планируемую встречу в верхах и готовность принца Коноэ принять четыре предварительных условия. Но сами японские предложения, подчеркнул Хэлл, были «неприемлемыми, особенно в отношении Китая — все японские войска должны быть выведенными оттуда без всяких проволочек. Поэтому встреча на высшем уровне должна быть отложена, пока не будет достигнуто соглашение по многим важным вопросам.