Игорь Бунич - Влекомые Роком. Невероятная победа

Отчаяние японцев стало уже совершенно очевидным для американцев,когда, несмотря на прохладную реакцию Хэлла на их предложение принять его четыре предварительных условия и уйти из Индокитая, на следующий день последовали еще два японских предложения. Одно из них, переданное Грю, содержало обещание воздержаться от любых военных акций в регионах к югу от Японии и вывести войска из Китая сразу после заключения мира. В свою очередь, Америка должна была отменить указ о «замораживании японских активов и также воздержаться от любых мероприятий военного характера на Дальнем Востоке и в юго-западной части Тихого океана. Это было официальное предложение.Второе же предложение было неофициальное. Не информируя Токио, Номура вручил Хэллу длинное заявление, составленное месяцем раньше, еще во времена полковника Ивакура. Очевидно, адмирал считал, что выработанная тогда формула должна найти положительный отклик у Хэлла. Но это заявление только сбило американского секретаря с толку. Держа в руках два документа, содержавших совершенно различные предложения, Хэлл пытался понять, что собственно Япония хочет?

Потребовалась примерно неделя, чтобы во всем разобраться и дать ответ на официальное японское предложение.Хэлл сказал послу Номура, Что последнее предложение Японии значительно сужает дух и диапазон предполагаемого взаимодействия, и вручил ему полдюжины страниц своих возражений.

Проволочки и очевидное нежелание американцев быстро прийти к какому-нибудь соглашению убедили милитаристов в Токио, что Хэлл просто тянет время. Вся их ярость обрушилась, разумеется, на премьера Коноэ, достигнув пика 18 сентября, когда на принца было совершено покушение.Премьер ехал из своего загородного дома в Орикубо, примерно в сорока пяти минутах езды от центра Токио, когда четверо людей, вооруженных мечами и кинжалами, вскочили на подножку его автомобиля. Двери машины были заперты, а пока нападавшие разбивали стекла, они были схвачены агентами охраны.

Однако, сам Коноэ был менее озабочен этим покушением, чем неумолимо приближавшейся роковой датой — 10 октября. В его распоряжении оставалось меньше трех недель для достижения мирного соглашения, а Рузвельт все еще отказывался назвать точную дату их встречи.

Посол Грю, который, естественно, ничего не знал о 10 октября, тем не менее, почти физически ощущал, что время для принятия мирного решения истекает. Через четыре дня после покушения на японского премьера американского посла вызвали в министерство иностранных дел, где адмирал Тойода сказал ему, что не понимает замечания Хэлла о том, что последнее японское предложение «сужает дух и диапазон соглашения», когда, по его мнению, оно наоборот их расширяет. Тойода готов был идти дальше: представить мирные условия Японии Китаю: слияние правительства Чан-Кай-ши и Ван-Чин-вея, никаких аннексий и контрибуций, экономическое взаимодействие и вывод всех японских войск с территории Китая, исключая несколько конкретных районов, где японские войска останутся, чтобы помочь китайцам бороться с большевиками.

Грю передал эти новые предложения Хэллу и, принимая во внимание переход ситуации в американо-японских отношениях в обстановку реального кризиса, решился на крайний шаг, написав письмо самому президенту Рузвельту. Грю был лично знаком с Рузвельтом. Когда-то, в годы обучения в Гарварде, они даже были приятелями.

«Я долго не беспокоил вас личными посланиями, — писал Грю Президенту, — по той простой причине, что письма сейчас идут очень медленно, поскольку почтовые пароходы, везущие нашу дипломатическую почту, отплывают в Штаты недостаточно часто, чтобы мои данные о развитии американо-японских отношений совершенно не устарели, когда они достигнут Вас. Но я пытался и продолжаю пытаться в своих телеграммах Государственному секретарю нарисовать точную картину динамики происходящего изо дня в день. Я надеюсь, что Вы регулярно читаете мои доклады. Как Вам должно быть известно из моих телеграмм, я поддерживаю постоянный и близкий контакт с принцем Коноэ, который, несмотря на яростный антагонизм экстремистских и пронацистских элементов в стране, мужественно продолжает работать ради улучшения отношений Японии с Соединенными Штатами. Он считает себя ответственным, что наши отношения дошли до подобного состояния, и не сомневается в том, что уже «видел надпись, начертанную на стене», понимая, что Япония должна выйти из Тройственного пакта и сменить ориентацию в политике, если хочет избежать катастрофы… Я убежден, что принц готов зайти как можно дальше, даже рискуя вызвать всеобщее возмущение в Японии, чтобы добиться разумного взаимопонимания с нами.Я сильно сомневаюсь, чтобы какой-нибудь другой японский государственный деятель, кроме принца Коноэ, сможет столь успешно контролировать экстремистов в армии, проводя политику, которой они, благодаря своему невежеству в международных делах и экономических вопросах, отчаянно сопротивляются. Провал в достижении соглашения значительно увеличит вероятность войны — войны, которую мы в конце концов, разумеется, выиграем, но я задаю вопрос: в наших ли интересах низводить процветающую Японию до уровня третьеразрядного государства?…»