Майкл Грант - Греческий мир в доклассическую эпоху

В числе поселений «колонистов» VIII века до н. э. были Кумы на юго-западе Италии, основанные эвбеянами; Сибарис и Кротон на юго-востоке того же полуострова, заложенные ахейцами с севера Пелопоннеса, — эта область получила название «Великой Греции»; Занкла и Сиракузы на Сицилии. Основатели Занклы и Сиракуз явились из Халкиды и Коринфа соответственно. Выходцы из этих городов также поселились на острове Керкира (Корфу) в Ионическом море (юг Адриатики). Эта первая колонизация была предпринята в частном порядке, но с одобрения метрополии. Нередко переселенцам помогали представители других чужих общин, а порой будущие колонисты обращались за разрешением к дельфийскому оракулу.

Таким образом, былые связи микенского мира, некогда опутывавшие все центральное Средиземноморье, а позднее распавшиеся, отныне были восстановлены. Правда, теперь с греками состязались финикийские города-государства во главе с Тиром и Сидоном, сами основавшие Карфаген и множество других колоний в тех же областях (Приложение 1). Несмотря на это соперничество, в VII веке до н. э. ионийский город Фокея продолжал осваивать Западное Средиземноморье, что привело к основанию Массалии.

Однако к той поре другие полисы уже исполнили сходную роль на восточных побережьях Средиземного моря. Там — среди бесчисленных поселений других государств — Мегары основали на Фракийском Боспоре Калхедон и Византий, а черноморское побережье было густо заселено милетянами. Некоторые из этих колоний, особенно Ольвия, с годами обрели необычайное могущество, с каким едва могло потягаться какое-нибудь греческое государство метрополии. А в такие отдаленные пределы, как Северная Африка, эгейский островок Тера вывел Кирену.

Колонии снабжали Грецию металлом (который пользовался большим спросом у правителей — аристократов и олигархов — и правительственных войск), сырьем и продовольствием, а взамен ввозили из метрополий готовые изделия. Но подобные торговые операции могли осуществлять не только официально учрежденные колонии (самостоятельные полисы), но и торговые посты (эмпории), не имевшие статуса колонии. Среди таких постов были некогда Питекуссы и Кумы (прежде чем стать колониями), а в Египте фараоны позволили Эмпорию Навкратису обзавестись несколькими кварталами, особо отведенными для многих греческих государств.

Самые ранние сведения о подходящих местах для основания торговых постов или колоний, должно быть, исходили от побывавших там ранее купцов (или морских разбойников). Заметное расширение и оживление торговой деятельности произошло незадолго до 850 г. до н. э., то есть в то время, когда улучшалось морское сообщение. Размах торговли был все еще невелик, как можно заключить из малых размеров самих кораблей. Однако она составляла неотъемлемую часть греческой цивилизации того времени, хотя товары находили и другие пути распространения, помимо торговли, — например, обмен дарами или посвятительные приношения храмам, также неотделимые от привычного образа жизни знати. Одни только аристократы, будучи крупными землевладельцами и имея под началом арендаторов и ремесленников, могли снаряжать корабли и отправлять их в море. (Они нанимали для торговли быстроходные военные суда, приспособленные не столько для перевозки грузов, сколько для боевых маневров, вплоть до VI века до н. э., пока не стали строить особые торговые суда для тяжелых грузов — большие «круглые корабли» под парусами.) Как и колонизация, торговля в эту раннюю пору греческой истории предпринималась не полисами как таковыми, а отдельными гражданами, чьи частные начинания порой оставались весьма несогласованными.

Вместе с тем, по нашим меркам, купеческий нюх (если разуметь плодотворное вложение богатств, в противовес их использованию на удовольствия и показную роскошь) у греков в ту пору начисто отсутствовал. Сократ (как ему приписывалось) и Аристотель были в числе тех, кто выказывал отвращение к производству, нацеленному на прибыль, и к механическим занятиям, необходимым для его хода. Подобными воззрениями и объясняется скудость технических достижений у греков, причем их появлению едва ли способствовала сильнейшая тяга философов-ученых к теоретическим доводам в обход практических, эмпирических изобретений. Об этой тяге еще будет говориться ниже в настоящей главе.

Разумеется, тогда глядели свысока на людей, торговавших в розницу или «лебезивших за прилавком». Аристотель открыто предпочитал жизнь на старый лад — аристократичес-ки-аграрную. И все же было не совсем ясно, в какой степени эти ностальгические предубеждения отражали то положение вещей, которое в действительности существовало в Греции в древнейшую, аристократическую эпоху. С другой стороны, как заметил Плутарх в связи с Солоном, «в те времена… торговля была даже в почете» (для сравнения вспомним Харакса, брата Сапфо: Глава V, раздел 4). Что до Коринфа (где были изобретены и построены новые виды кораблей [Глава III, раздел 2], что было исключением на фоне общей картины технического застоя в Греции), то вряд ли там когда-либо бытовали подобные предубеждения. Как отметил Геродот, «менее же всего презирают ремесленников в Коринфе» 29.